Когда и это не помогло, он обратил свои мысли к дочери, которую тоже звали Элизабет, и к их встрече, когда он в последний раз видел ее. Потом она была погребена под тоннами обрушившихся скал, когда минбарцы разбомбили Орион-7. Он даже не получил возможности увидеть ее тело.
Не только его дочь умерла в тот день. Это произошло и с его женой, по крайней мере в духовном смысле. Она замкнулась и возвела стену, ограждая себя и все, чем она когда–либо могла бы стать, от мира. Единственным ее выходом наружу стал алкоголь. Он подозревал, что и сам умер в тот же день, и у него теперь была такая же стена, но только выпивку ему заменяли сражения. Последний натиск на центавриан в секторе 14. Самоубийственное нападение на корабль Серого Совета над Марсом. Освобождение генерала Хейга с Ориона.
В глубине своего сердца капитан Джон Джей Шеридан был мертв, но точно так же было мертво и все человечество, так что это не имело ровным счетом никакого значения.
Он вздрогнул от звука открывающейся двери. В кратком проблеске света кто–то шагнул внутрь, и затем снова вернулась темнота. Темнота и запах. Апельсиновый цвет. Это было невозможно, но это был именно аромат цветка апельсина, точно такой же, какой источали апельсиновые деревья в саду его отца.
Но тут включился свет, и память тридцатилетней давности померкла. Перед ним стояла минбарка. Он вспомнил, что видел ее спорящей в зале Совета.
- Здравствуйте, - негромко сказала она по–английски. - Меня зовут...
- Сатаи Деленн, - закончил он за нее, внимательно ее разглядывая. Она выглядела почти что... хрупкой, но в ее глазах горел слегка затаенный огонь внутренней силы.
Казалось, она тоже изучала его.
- Я слышал, как ваше имя произносили в Совете. Вы та, которая пожелала, чтобы меня послали сюда.
- Вы говорите на нашем языке? - спросила она без удивления в голосе.
- Не только вы одна выучиваете кое–что, поверхностно из языка своего врага. Кстати, а что должно помешать мне разорвать вас на куски прямо здесь и сейчас?
- Вы можете попытаться, но у вас ничего не выйдет.
- Вы можете убить меня лишь раз. Что я теряю?
Она медленно склонила голову.
- Полагаю, у вас есть что–то, ради чего вы живете?
- Да. Есть. Надежда, что мне удастся перед своей смертью убить еще нескольких из вас, чудовищ.
Она заметно удивилась.
- Какая ненависть, - прошептала она на своем родном языке, и потом еще что–то о Валене. - Как же вы можете жить с такой ненавистью?
- Очень просто, поскольку это все, что я чувствую на протяжении десяти лет. Вы забрали у меня мою жизнь, мой дом, родителей, сестру, дочь... Вы лишали меня всего, пока не осталась одна лишь ненависть.
- А может быть, это все, чего вы заслуживаете?
- Возможно, но для меня это уже не имеет значения.
- В таком случае, у меня есть вопрос. Почему вы не напали на меня? Я сатаи. Я олицетворение всего, что вы ненавидите. Почему вы не попытались убить меня?
- Потому что вы ожидали этого от меня, а я не стал бы Старкиллером, если бы делал то, чего от меня ожидают.
- Похоже, что вы почти гордитесь этим прозвищем.
- Заработал его в бою, меня так назвали враги. Конечно горжусь, черт возьми.
- И я столь же горда своим титулом. Сатаи. Возможно, вы понимаете, капитан?
- Мне все равно. Я полагаю, что вы здесь, для того, чтобы допросить меня?
- Нет. Я просто хотела поговорить.
- И вы полагаете, что я поверю вам?
- Нет, - тихо сказала она. Затем она погасила свет и вышла, оставив Шеридана смотреть вслед ей, и лишь слабый след запаха цветущего апельсина напоминал о том, что она была здесь.
- Интересная особа, не правда ли? - произнес другой голос. Женский голос. По–английски.
- Кто здесь? Где вы?
- Здесь, капитан. О, наверное, вам нужен свет?
Короткая и тусклая вспышка озарила лицо женщины в углу камеры.
- Я вошла вместе с ней и спряталась здесь. Она не видела меня. Вам не стоит беспокоиться об этом.