— Вы хотели меня видеть, мой лорд. — поклонившись, сказал Парлонн. Он знал, что должно было случиться.
— Да. — ответил Шузен. Его голос был тихим и хриплым. Парлонн с трудом разбирал его. — Время, Парлонн. Давно уже пришло время.
— Да, мой лорд.
— Я… я пытался провести шрамы сам, но не… Мои руки недостаточно верны. — Парлонн не ответил, ожидая когда его лорд закончит. — Парлонн… Я хочу чтобы ты был моим помощником в морр'дэчай — моим кайшакунином.
— Да лорд. Буду. — Морр'дэчай предназначался для тех, кто подвел или предал кого—то — или что—то, большее, чем он сам — своего лорда, свой клан, свой народ. Те кто заслужил его — проводили клинком своего дэчай алые раны из—под глаз ко рту, Порой ошибка могла быть искуплена пролившейся кровью — и оставались лишь шрамы. Порой этого было недостаточно, и воин должен был умереть.
Горькой правдой было то, что Шузен предал свой клан. Он должен был умереть в Маркар'Арабар.
Как и сам Парлонн. Он был ранен у Икарры, и не смог занять свое место в последующей битве. Он слышал доклады о Маркар'Арабар, лежа на госпитальной кровати и не мог сделать ничего, кроме как оплакивать погибших.
— Ты… теперь ты Первый Воин, Парлонн. Я оставил завещание. Все сделано. Признают это или нет — не знаю, но все сделано. Я хочу чтобы ты взял в жены мою дочь. Тогда все будет… закончено.
— Я не могу это сделать, мой лорд. Я стану Первым Воином, но я не женюсь на Дераннимер.
— Почему? Это… укрепит твое положение. Ты хороший мужчина. Ты достоин ее.
— Но я не люблю ее. Не как супруг. И она не сможет любить меня — как жена. Вы обещали не принуждать ее к женитьбе на том, кого она не любит.
— Обещал, но это было так давно. Когда я еще был целым.
— И обещание все еще в силе, лорд. Я даю слово что буду защищать ваш клан и вашу дочь как только могу, но я не могу взять ее в жены.
— Понимаю. Что ж… хватит и этого. Я был… слаб, Парлонн? Мог бы я сделать больше — чтобы остановить это?
— Нет, лорд. Вы были прекрасным Первым Воином. Никто не смог бы сделать большего.
— Спасибо, Парлонн. Прошу, помоги мне подняться. Я хочу чтобы это случилось снаружи. Пусть все будет… быстро.
— Да, лорд.
— Слишком долго… Я жил… три года — слишком долго.
— Да, лорд.
— Нет. Теперь ты — Лорд. Ты, Парлонн.
— Да, лорд.
Несмотря на сложившееся в более поздние времена мнение, мы уже несколько лет воевали с Тенями — до того как Вален явился нам, и даже до Дня Света, который сейчас, как правило, считается днем начала войны. Причины, по которым мы ввязались в войну, могут быть не столь альтруистичны и высоки, какими их считают, но тем не менее — первое столкновение с Тенями случилось более чем за три года до Дня Света.
Мы вышли к звездам за двести лет до того, начав последовательно создавать миры—колонии и военные станции. Мы оставались разобщенным народом после смерти Шингена, первого и единственного Императора, поскольку воинские кланы начали грызню за его империю. Победы и ужасы той войны приходили и исчезали, но не было сомнений, что космические путешествия и экспансия будут не более чем продолжением войны. Для каждого клана это был шанс получить новые средства, новых союзников, новые базы.
Разумеется, ход войны был неровным, и он явно шел на убыль в последнее десятилетие перед Войной Теней. Частично — из—за старой дружбы двух могущественных Первых Воинов — Хантенна из Клинков Ветра и Шузена из Огненных Крыльев. Многие из воинских кланов видели в том начало вечного мира и начинали осматриваться в поисках другого противника. Это устремление поддерживала каста Жрецов, которая приобрела вес в политике, пока воины сражались.
К тому времени мы встретили три чужие расы сравнимого уровня. Маркабы и Икарранцы были дружелюбны и охотно торговали и обменивались технологиями и знаниями. Так'ча, бродившие в космосе на своих кораблях—мирах, оставались осторожно—нейтральны. Кроме того мы слышали сплетни о куда более старших чужих расах, существах обитающих на границах известного космоса, странствующих сквозь гиперпространство свободно, словно призраки и намного более старых, чем кто—либо может представить.
Еще, разумеется, были ворлонцы, но прошло много столетий прежде чем мы узнали, чем они являлись — неслыханно могучими Чужими со своими собственными правилами. Мы более охотно видели в них сияющих духов, даже духов предков, существ посланных нашими главными Богами присматривать за нами. Что ж, мы были более впечатлительным народом, а каста Жрецов была подвластна этому не больше и не меньше чем остальные.