— Ты подрался? — спросил Маррэйн с легкой усмешкой.
— Викххеран. — просипел Рашок. — Он все еще где—то здесь.
— Его туша вон там. — ответил Маррэйн, дернув головой. — Я слышал, что неподалеку появился один из них. Я пришел посмотреть.
На нем, похоже, не было ни царапины. Рашок удивленно смотрел несколько секунд, и вздохом заглушил проклятие, родившееся в его мыслях.
Маррэйн был рожден в неподходящее время. Он должен был жить столетия назад, собирать армии и поить землю кровью, гордо стоять над полем битвы, оставленным побежденными врагами, плечом к плечу с истинными воинами.
Рашок вздохнул. Порой непросто быть воином и Рейнджером в одном лице.
Он начал осторожно осматривать свои раны. Когти Викххеранов иногда бывали отравлены. Тем не менее, надрезы выглядели чистыми. Они были болезненны, но не фатальны. Он оглянулся на Маррэйна.
— Ты либо будешь жить, либо умрешь. — проговорил бывший Первый Воин. — Незачем на меня смотреть.
Рашок опустил взгляд. Маррэйна не видели с тех пор как он появился на погребальном костре Парлонна, после битвы у За'ха'дума. Многие были недовольны тем, что Вален удостоил столь почетной церемонии того, кто его предал, но Вален не отвечал таким недовольным. Он также не предпринял ничего, когда появился Маррэйн, холодный, грубый и надменный. Он занял место перед всеми и хмуро смотрел на собравшихся, вынуждая их отводить взгляды. Когда церемония закончилась — он исчез. Ходили слухи что он умер или стал предателем. Среди Клинков Ветра был выбран новый вождь.
Некоторые среди рейнджеров, по большей части из касты жрецов, требовали чтобы он был найден и предан суду, вспоминая его нападение на рейнджеров, убийство пленного и даже попытку напасть на самого Валена. Ни Вален ни Дераннимер не говорили на эту тему, и никаких решений не было принято. Возможно, они были чересчур заняты.
— Я выживу. — сухо ответил Рашок.
— Дух воина. — заметил Маррэйн. — Я думал, что жизнь среди Рейнджеров лишит тебя этого. Возможно, я ошибался.
— Не оскорбляй Анла'шок. — просипел Рашок, сам удивившийся испытанному гневу.
— Это привилегия воина — говорить что он пожелает. Так было всегда.
— Те дни прошли.
— Отобраны у нас. Отобраны предателями, а трусы позволили их отобрать.
— Я не трус, и Вален не предатель! Возьми свои слова обратно!
Маррэйн разглядывал его, с кривой усмешкой и совершенно без опасения.
— А ты заставишь меня? Даже если ты победишь меня в денн'ча — Вален приказал минбарцам не убивать друг друга.
— Я буду сражаться в защиту чести моего лорда.
— У Валена нет чести, как нет ее у тех, кто следует за ним. Трусы, предатели, рабочие и святоши. Настоящих воинов больше не осталось.
Рашок внезапно понял — в ослепительной вспышке прозрения. Маррэйн хочет, чтобы он убил его. И все же оскорбление не могло остаться безнаказанным.
— Я Анла'шок. — процедил он холодно. — наши имена и наш род проживут тысячу лет. Так сказал Вален.
— А что будет после? — Маррэйн издал короткий смешок. Странный звук, который Рашок до сих пор не слышал. — Порой мне хочется оказаться рядом, через тысячу лет — увидеть, во что превратятся его драгоценные Анла'Шок, когда пройдет его тысячелетие мира.
— Тебе этого не узнать, Предатель. Вален же будет жить — в его наследниках. Полагаю, ты не слышал? Лорд Вален и Леди Дераннимер сыграют свадьбу через две недели, в Йедоре. И леди уже носит ребенка. У Валена будет наследник.
Маррэйн вскочил, и на миг Рашок увидел пугающую вспышку эмоций в глазах Каменного Воина. Он видел ярость, жалость и страх, смешавшиеся в одно — и он испугался за свою жизнь.
Потом, не сказав ни слова, Маррэйн вылетел из пещеры в буран. В мгновение ока он исчез из виду.
Храм Варэнни в Йедоре был священным местом столько, сколько возможно вспомнить. Говорят, что вожди в древнейшие времена, когда мы были рассеяны и разбиты на племена, приходили туда молиться своим нехитрым богам о силе и поражении врагов. Там проходили поединки — в построенном для того круге. Позже вокруг него поднялось здание, но круг всегда оставался под открытым небом, чтобы бой шел под взглядом самих небес.
Со временем испытание стало изменяться. Мы стали более возвышены и более рассудительны и искали в вождях достоинства большие, чем просто физическая сила. Действительно ли готовы наши вожди отдать свои жизни за их цели? Готовы ли они победить ценой своей смерти, и отдать своим последователям плоды победы, в которых будет отказано им самим?