Увы, ничего готового не нашла, а есть хотелось всё сильнее. До такой степени, что замесив тесто, едва удержалась от желания взять ложку и употребить его прямо так, сырьем. Остановили только дрожжи, которые без термической обработки наверняка устроят в животе беспредел.
Торопливо взбивая сразу десяток яиц, я отвелкала себя, напевая под нос придуманную пару месяцев назад песенку:
Женихи, женихи, сколько вас сбежалось!
Все твердите о любви, где же ваша жалость?
Сколько можно говорить? Лучше осознайте:
Когда кшорти голодна – не надоедайте.
Наплевать мне на любовь и на поцелуи.
Лучше дайте бутерброд! С ним и потанцую!
С аппетитом проглочу пирожок и блинчик,
А поток лапши на уши попросту комичен.
Дайте курочку, котлетку, мяса жаренного кусь,
Может быть, тогда и вправду я в кого-нибудь влюблюсь!
Но не в принца и не в мага, даже демон не отрада!
Не в орлана, и не в орка, А в еды большую горку!
Я люблю покушать плотно, Сытно, вкусно и вольготно…
Заканчивала петь уже под аккомпанемент умиротворяющего ворчания закипающей воды и симфонию завлекательных запахов, исходящих от тарелки, на которую горкой выложила омлет.
- Ого, я не знал, что ты ещё и поешь, - со смешком заметил Мефисто, с невинной улыбочкой направляясь к столу. – Немного фальшиво, зато искренне и убедительно.
И взгляд его при этом был устремлен на мою тарелку!
- Даже не думай, - прошипела я, демонстративно усаживаясь подальше от кентавра и отправляя полную вилку омлета себе в рот. – Это мой завтрак.
Последняя фраза вышла невнятной, так как с набитым ртом говорить неудобно. Но Мефисто понял и ехидно фыркнул, не скрывая обиды:
- Судя по количеству, это не завтрак, а пир! На двоих уж точно хватило бы.
Молча и старательно жую, свободной рукой прикрывая тарелку от хищного и при этом осуждающего взгляда.
- Мирта, где твоя щедрость?
Вместо ответа я пожала ушами и отошла к плите. Вместе с омлетом, естественно. Иначе бы вернулась к пустой тарелке. А так, не прекращая жевать, заварила фирша и за стол села еще и с большой дымящейся кружкой.
Мефисто гулко сглотнул.
- Совести у тебя нет, - констатировал мрачно. – А ведь казалась такой милой, участливой девочкой. Тебя после разговора с капитаном словно подменили! Сначала над Фургом надругалась, теперь вот надо мной измываешься. Страшная ты женшина! Зря я засомневался, что правильно понял ситуацию с вампиром.
Несмотря на вкрадчивый тон, жалобный взгляд и многозначительные подмигивания кентавра, я лишь кивнула и продолжила своё увлекательное занятие. То, что в жертву желудку приносилась не только репутация «милой и участливой», но и сытная пища, радовало особенно.
- А давай так, - не унимался пилот, жаждущий раздела моей личной съедобной собственности, с тревогой глядя на стремительное уменьшение некогда внушительной горки на тарелке. - Я никому не расскажу о вашей с вампиром запретной связи, а ты меня покормишь.
- Почему запретной? – изумившись до того, что вилка на секундочку замерла, вопросила я.
- Так ты же несовершеннолетняя, и по вашим законам, как я понял, физическая близость тебе запрещена. И, чувствую, запрет жёсткий, если ты вампира из серых ТАК уделала, да ещё и насильно.
Осознав, на что именно Мефистоон намекает, я несколько секунд безмолвно таращилась на него, не зная, как реагировать. И смех и грех! Но когда кентавр, неправильно трактовав молчание, расплылся в довольной улыбке и наклонился, чтобы перетянуть к себе тарелку, я негромко зарычала, демонстрируя острые зубы.
- Это МОЙ завтрак! – отодвигая от загребущих рук еду, прошипела и угрожающе ткнула вилкой в сторону протянутой длани. Хапуга отшатнулся и вздрогнул. – Даже не представляешь, на что способна голодная кшорти! По сравнению с этим, мои эксперименты с Фургом тебе покажутся детской игрой. Очень советую поверить на слово и не испытывать моё терпение.