- Мы знакомы? - вот, первая умная мысль за весь вечер.
Один удар.
Круг подозреваемых существенно сузился. И ещё... я очень отчётливо ощутила, что он улыбается.
Честно, очень хотелось продолжить выяснение методом перечисления имён, да только неожиданно послышалось три удара, дверца захлопнулась, и я снова осталась одна...
Он ушёл... Но сам факт, что впервые, за огромное количество времени, я имела возможность с кем-то говорить, радовала почти до безумия. И поднявшись на ноги, я вдруг запела... Какую-то эстрадную фривольную песенку с незамысловатым сюжетом, и горланя во весь голос, принялась выплясывать перед огромными зеркалами.
Потом стянула с кровати простынь, завернулась в неё, как в длиннющее платье... посмотрела на себя... решила, что поверх одежды это выглядит глупо, и, стянув с себя почти всё, принялась примерять огромный кусок ткани на разный манер. Петь при этом я не переставала... хотя даже мой, не совсем приятный голосок, всё ж лучше, давящей тишины.
Что я только не исполняла...
Сначала всё, что смогла сходу вспомнить... потом в голову пришла песенка про шторм... Да только от неё моё настроение мигом опустилось чуть ниже плинтуса. А прямиком за ней в памяти всплыли строчки из песни Иларии:
"...Свой мир он зовёт игрою,
Не верит давно слезам.
Рискуя самим собою,
По жизни идёт он - сам..."
Я глухо рассмеялась, вдруг понимая, что этой пропетой фразой сама дала себе на тот вопрос, что тревожил мою глупую голову уже давно. Тот вопрос, который я себе задавала неоднократно, да только отчего-то упорно не хотела получать на него ответ... Но... теперь я знаю, почему Рио всегда со мной играл. Знаю... Но лучше бы не знала.
Как же тяжело осознавать, что я всегда была для него чем-то вроде непредсказуемого диковатого зверька. Его сердце давно перестало чувствовать... возможно, именно после того, что сделала Ния. А я, по собственной глупости была настолько ослеплена своими безумно сильными чувствами к нему, и совершенно не понимала, что являюсь для Рио всего лишь забавой.
Зато теперь... стоя на развалинах собственной жизни, я, наконец, осознала всю иронию ситуации. Хотя, менять что-то всё ровно бесполезно. Если только сердце мне вырезать или произвести очередное форматирование памяти. Да и то, нет никакой уверенности, что это поможет. Ведь зараза с именем Эверио, давно проникла куда дальше... просочилась в каждую клеточку тела... сплелась с душой и выдворить её оттуда, увы... невозможно.
Я села под стену, схватив первый попавшийся лист с рисунком, коих здесь валялось великое множество, и развернув его чистой стороной, принялась записывать... всё, что приходило в этот момент в голову.
... Прощай мой друг... любви не будет.
Пусть правда сердце мне остудит,
И пусть меня за то осудят,
Но душу камню не вернуть...
И пусть я глупо обманулась...
В моря иллюзий окунулась...
В обманных чувствах захлебнулась...
И не найти обратный путь.
Забудь, мой друг... пусть время льётся.
Пусть радость в твою жизнь вернётся,
Пусть счастье губ твоих коснётся...
Я выдержу... а ты забудь.
Пора... прости... года остудят
И связи прошлые разрубят.
И пусть меня любовь погубит...
Но я уйду, а ты забудь.
Строчки ровными рядами ложились на бумагу, превращаясь в корявые стихи...
Наверно, во мне правда что-то сломалась... какая-то заслонка или предохранитель, потому что теперь выражение чувств в кривых рифмах стало моим основным занятием. Сначала писала на оборотных сторонах изрисованных листов. А потом, когда они закончились, стала выводить буквы и прямо поверх рисунков. В общем, довольно скоро моя камера стала напоминать кабинет безумного профессора, потому что исписанные бумажки были повсюду. Где-то целые, где-то скомканные и порванные, но они достаточно плотным слоем покрывали пол комнаты, оставляя только две узкие тропинки: к ванной и отверстию для еды.
Возможно, я бы продолжала писать и ночами, да только в кромешной темноте, которая возникала, когда гасили свет, не так-то легко получалось что-то записывать. Хотя мыслей в голове был целый ворох, и они упорно требовали выхода.
После того дня, когда мне удалось пообщаться с парнем, что приносил ужин, он больше не рисковал хоть как-то давать о себе знать. Теперь поднос с вкусностями стал появляться в комнате почти бесшумно, и я как бы не старалась, поймать этот момент, так ни разу и не смогла. Судя по всему, теперь во время доставки пищи, моё внимание специально отвлекали, как когда-то меня учил Рио. Или я просто была слишком увлечена своим новым занятием, а оно временами затягивало настолько, что окружающий мир полностью переставал ощущаться.
А время шло...
Вопреки всем моим предположениям и ожиданиям ни Эрик, ни какой другой представитель Совета, ни даже Литсери так ни разу ко мне не пришли. И если бы ни еда, что неизменно появлялась у дверцы в стене, я бы могла подумать, что про меня просто забыли.
Решив, что слишком расточительно так бесполезно тратить драгоценное время, я решила возобновить свои тренировки. Только теперь они занимали по моим скромным подсчётам не меньше двух часов, хотя... вносили огромное разнообразие в мою малоподвижную жизнь. А ещё, я стала рисовать на стенах. Бумага- то кончилась, а желание творить осталось. Так вскоре моя белая камера медленно стала превращаться в разноцветную, а большая пачка карандашей сточилась до мелких обрубков. Эх, дали бы мне краски... Или бумаги побольше... Да и писать чем-то надо было...
В общем, спустя почти три недели заточения, я решилась на крайние меры, и подойдя к запертой двери, со всей силы затарабанила по ней кулаками (заодно удары поотрабатывала).
- Изверги! Эй! Есть кто живой! - орала я. - Хватит прятаться! Я же знаю, что одну меня тут не оставят!
Ответа не было. Но, отчего-то мне понравилось поднимать шум, и останавливаться я не собиралась.
- Требую парламентёра! Негодяи! Если не ответите, буду бить дверь, пока не выпадет! - в подтверждении моих слов, она как-то жалобно скрипнула, но с места не сдвинулась. Нет, с угрозами я конечно погорячилась. Всё ж эту металлическую громадину мне вряд ли удастся сломать, но... при желании... фантазия начинает работать отменно.
Я обвела комнату хитрым взглядом, решая, что бы такого вытворить, чтобы меня послушали, и не придумав ничего более путного, решила разбить зеркало. В общем, эта идея с самого начала была бредовой, ведь можно было догадаться, что оно окажется чуть-чуть прочней двери. Но я не успокоилась...
А в голове тут же родился новый план! Перевернув кровать, я стала бить ногами по её деревянным ножкам, намереваясь их отломать. Грохот стоял жуткий. И если на него не сбежалось полгорода, то стоит позавидовать местной звукоизоляции. В общем, когда все четыре конечности моей кровати были от неё отделены, я уселась на пол у запертого отверстия в стене, разгребла в разные стороны листы со своими каракулями и, сложив добытые дрова шалашиком, развела костёр.
Благо мне для этого совершенно не нужны были спички или что-то подобное. К тому же, возня с огнём мне лично всегда прибавляла сил... моральных, по крайней мере. Да только извлечь искру со сдерживающим браслетиком оказалось совсем не просто. Но реально... Много сил ушло на преодоление барьера, даже больше чем много. И я никогда бы не пошла на это, если бы не находилась на грани...
Но огонёк всё же полыхнул, а комната вмиг наполнилась противным чёрным дымом, от плавящейся краски. И, к моему ужасу, уже через минуту стало совершенно нечем дышать... а ещё через две, пламя перекинулось на разбросанную по комнате бумагу.
Я смотрела на творящееся вокруг, и не могла сдвинуться с места. Ведь такого поворота моя фантазия явно не предугадала. И если в любых других обстоятельствах мне бы не составило никакого труда погасить этот пожар одним коротким мысленным приказом. То сейчас... с блокатором на ноге... в условиях полной энергетической изоляции, я оказалась бессильна. И застыв в состоянии полного ступора могла лишь в ужасе наблюдать, как разгорается вокруг пламя.