Слышите ли крики врагов, — будто бы в море шквал?
Плохо! Потопят разбитый челн — и без того пропал!
Эй, друзья мои, не жалейте крепких своих голов!
Северный столп небес ломайте! Бейте камни скал!
Толпа головами дробит скалы, сверкают молнии. Могучий удар грома перекосил Бучжоу. Небосвод накреняется. Кипит какое-то вещество, похожее на черный дым... Приверженцы Гун-гуна один за другим замертво падают на склоне горы.
Чжуань-сюй
(обнаженный, похожий на гориллу, с распущенными волосами, вооруженный, как и Гун-гун, выбегает на сцену со своими сторонниками)
Изменники! Гнев небес!
Небесная кара! Сто тысяч бед1
А! Вэй-я! Вэй-я! Рушится этот свет!
С неба летит песок... Неба уж нет!
Падают камни, дрожит земля... Гнется ее хребет!
Рушатся горы... Нет ничего, хаос. Вэй-я! Ай-я!
Что теперь делать? Куда бежать? Кончился этот свет!
Гром все сильнее, молнии чаще. Вспышки молний освещают трупы Гун-гуна, Чжуань-сюя и их приверженцев. Затем гром постепенно утихает, угасают молнии, все успокаивается. Минут пять стоит глубокая тишина. Слышны постепенно приближающиеся всплески воды.
Женские голоса в темноте
— А громы замолкли!
— Погасли и молнии.
— Битва света и тьма на сей раз коротка.
— Где же солнце? Разбито?
— Упало без памяти?
— Разве тьма не бежала куда-нибудь за небосвод!
— Разве было когда-нибудь солнце достаточно крепким?
— Разве все эти бойни и драки не миф?
— Разве можно назвать их бореньями света и тьмы?
— И зачем воспевать?
— Как нам быть!
— Как поставить на место светило?
— Снова плавить теперь для починки блестящие камни?
— Как видите, вся эта ветошь уже непригодна!
— Если солнце разбито, — не нужно такое чинить!
— Сотворим его заново!
— Заново будем творить!
— Скоро новый восход!
— Изнутри и снаружи должна озариться вселенная!
— А небо на сферы делить — устарелый прием!
— Ну, а если и новое солнце окажется слабым?
— Что ж, научимся лучше творить, — снова свет и тепло наберем!..
— Ах, у нас под ногами какие-то трупы мужчин!
— Ну, куда их девать?
— Для чего были грубы?
— Отнесем их в пещеры, — поставим как новых богов!.
— Пусть красуются с музыкой нашей беззвучной во веки веков!
— Ах, да где же ты, солнце?
— Оно слишком еще горячо, — может бед натворить...
— Пусть пока искупается в море.
— Сердцу как-то по-новому стало тепло!
— Да, сердца красноперыми рыбками стали резвиться!
— Жаль, вселенную трудно обнять!
— Жаль, вселенную трудно обнять!
— Давайте споем в честь правдивого нового солнца!
(Вместе поют.)
Вот солнце идет сюда!
Солнце взойдет!.. Когда?
Будто утренний колокол, в море вода...
Дин-дан, дин-дан, дин-дан!
Стрелы солнца — Небесному Волку беда! —
Он скулит, — льется кровь из ран...
Похоронный ли колокол — в море вода?
Дин-дан, дин-дан, дин-дан!
Мы выпить хотим вина
В честь нового дня! До дна!
Будто колокол пира, бьет в море волна:
Дин-дан, дин-дан, дин-дан!
Внезапно сцена озаряется ярким светом, опускается белый занавес.
Ведущий
(выходит на авансцену, кланяется зрителям)
Дорогие зрители! Вам давно надоел этот мрачный, в ядовитых туманах мир... Вы жаждете света. Вы хотели бы знать, что дальше случилось. Но поэт, создавший эту пьесу в стихах, опустил свою кисть на этом месте. Он бежал за море. Ему надо теперь творить новый свет, создавать новое тепло! Дорогие зрители! Вы жаждете видеть, как взойдет солнце новой жизни? — Сотворите его своими руками.
Мы увидимся вновь, когда взойдет солнце!
Источник: "Антология китайской поэзии", Том 4, 1958
"Как сердце трепещет, как бьется тревожно!..."
Как сердце трепещет, как бьется тревожно!
Гонюсь я за тем, что догнать невозможно.
Как древний поэт, я за солнцем летел,
Луну из реки раздобыть я хотел!
Горит мое сердце, горит мое слово,
Я — дерево, жертва пожара лесного.
Огонь сокрушительный ветром раздут,
И капли дождя на него не падут;
И ствол мой трещит, как сухие поленья!
Насколько мне хватит такого горенья?
Полдень, 20 марта
Источник: "В поисках звезды заветной", 1988
Горькая чаша ("Жизнь человека — горькая чаша...")