- Но я выбираю - сделать это. Я похороню тебя на Минбаре, у Турон'вал'на ленн-вэни. Я делаю это потому что я так решила, не из-за судьбы, рока или предначертания.
- И потому что я хочу снова увидеть Минбар. В последний раз.
- Я любила тебя. Думаю, я любила тебя слишком сильно и слишком безоглядно. Думаю, любовь пронизывала всё, чем я была, и всё о чём я мечтала, и когда любовь умерла, в какой-то момент между моей и твоей смертью, то не осталось ничего, что могло бы заполнить пустоту. Я была опустошена и позволила случиться слишком многому. Я молчала, когда мне следовало говорить.
Синовал сказал, что теперь мы можем выбирать - что нам делать. Он говорит, что не стремится командовать нами, и может быть он даже говорит правду. Он подталкивает нас ко встречам, к разговорам, к созданию союзов.
- Я же знаю, что у меня нет ничего общего с собравшимся здесь, кроме Г'Кара. Они воины и убийцы. Они его народ, а не мой. Это его война, не моя.
- Я буду сражаться на этой войне по-своему. Мне будет не хватать Г'Кара, но у него есть свои устремления. Частично, думаю, они вернулись к нему с ребёнком, которого спас Ленньер. Она даже приняла имя Ленньера, хотя вряд ли она знает что это значит. Г'Кар будет сражаться, потому что он должен, и потому что он снова обладает горящим внутри огнём.
Я надеялась найти здесь Литу, но Синовал сказал что он её так и не увидел. Думаю, насчёт этого он тоже не лжёт. Я не могу её почувствовать. Боюсь, что она мертва. Ещё одно тело на этом пути.
Я не буду тосковать по тебе, но мне будет не хватать того, кем ты был. Я не люблю человека, с кем делила жизнь и постель в последний год, но я всегда любила того человека, с кем я когда-то разделила своё сердце.
- Я окажу тебе последнюю услугу, похороню тебя в моём доме.
- А затем я уйду, чтобы сражаться на этой войне по-своему.
Она наклонилась и легко поцеловала его в лоб. Его тело было холодным.
Комната была горячей, и не только от жара их тел. Всё казалось горячим - кровь, кожа, тело, душа.
Парлэйн лежал неподвижно, словно в медитации, нежно касаясь Рикайджи подле себя. Она тоже была неподвижна, безмолвна и неподвижна словно статуя.
Или труп.
Лишь её тепло уверяло его, что она была живой.
Они были последними. Всем, что мог предложить Отряд Хаоса. Он не знал - сколько времени прошло в этом странном, чужом месте, но это, несомненно, были месяцы, возможно - годы. Остальные были мертвы.
Все они были мертвы - от безумия, морр'дэчай, болезни, войны.
И всё же Парлэйн, самозваный и самокоронованный Лорд Широхиды всё ещё жил.
Он хотел бы знать, чем это было для великих воинов. Жить - сквозь одну битву к другой, в то время, как умирают твои друзья, родные, любимые. Шинген, как говорят, выиграл тридцать четыре битвы. Скольким пришлось умереть в них? Сколько из тех было его друзьями?
Было ли это ответом? Не любить, не верить?
Он провёл рукой по шее Рикайджи и почувствовал жар её кожи.
Что он сказал Примарху насчёт путей к смерти для воина?
"Я не боюсь безумия. Я буду приветствовать морр'дэчай, если буду опозорен так, чтобы заслужить его. Я вижу смерть на войне как честный и благородный финал для воина, а чтобы быть преданным - сперва кому-то надо верить, а я не верю никому."
Он считал так и сейчас, но легко говорить за себя. Труднее, гораздо труднее верить в то, что так же думают следующие за ним. Иннакен не был рождён воином. Он хотел только лечить. Считал ли он так же?
Голгофа воевала с тех пор как они прибыли, но это была война против врага, которого они не могли даже увидеть, кроме одной схватки. Те кто был здесь, послы от могучих и древних рас галактики, начинали сходить с ума и бредить смертью.
Парлэйн вспомнил Элоев. Они были прекрасными, изящными, величественными созданиями, купающимися в сиянии. Посол Элоев говорил с ним несколько часов о этике, философии и существовании после смерти. Он назвал взгляды Парлэйна 'очаровательными', со снисхождением, которое ничуть не выглядело оскорбительным.
Два дня спустя этот Элой впал в безумие и убил троих своих спутников, бредя о смерти, которую ранее он назвал не более чем превращением в нечто большее и высшее.
Парлэйн закрыл глаза и попытался сосредоточиться. Никто, похоже, не знал что происходит, но кто-то должен над этим задуматься. Он не верил что всё это случилось само собой.
Он и Отряд были наняты, чтобы защищать Голгофу и тех кто был там, и они делали всё что могли. Парлэйн искренне верил в это, он был горд тем, что Отряд мог исполнить это лучше прочих. И они действительно справились лучше чем Рейнджеры, которые были здесь.