- Вы правы, Избранный, - она сказала без тени гордости или позора или боли в голосе. - Каста воинов причинила мне зло, но некоторые из них рисковали собой, чтобы уменьшить мою боль. - Её пальцы сомкнулись вокруг кисти Козорра и сжали её. - Раз Козорр хочет этого, я буду служить вам; через огонь и тьму, через смерть и отчаяние, а когда моя душа родится вновь, я надеюсь послужить вам ещё раз.
Козорр был ошеломлен. Высшая форма присяги, которую можно было принести, и она сделала это, потому что он просил за неё?
- Это будет непросто, - прошептал Синевал, - поскольку моя душа никогда не будет рождена повторно, но это - проблема другого дня. А вы, шай алит Козорр? Вы будете служить мне так же, как поклялась леди Катс?
Козорр посмотрел в глаза мужчины, которому, он знал, будет служить вечно, и в глаза женщины, которую, он знал, будет любить вечно, и начал говорить ту же самую присягу, которой поклялась Катс.
Военачальник Г'Стен сидел в офисе, который ему не принадлежал и никогда не будет принадлежать. Он читал документы, подсчитывая мертвых и живых, и отмечал, что первая колонка была значительно длиннее. Не только мёртвых нарнов, но также и центавриан.
В целом, это была очень простая операция. По какой–то причине центавриане ослабили защиту своей самой большой победы и позволили нарнам так легко напасть. В космосе бой прошёл гладко, но внутри базы партизанская война шла ещё целый день прежде, чем центаврианские силы были окончательно побеждены. Они сражались очень хорошо, очевидно научились от нарнов.
И самое приятное, лорд–генерал Марраго был захвачен в плен. Он проявлял чудеса ловкости, выскальзывая из самых опасных ловушек, но на сей раз он поскользнулся. Он был отправлен на Нарн вместе с другими захваченными в плен аристократами. Г'Стен понятия не имел, что он здесь делал, но его причёска и манера речи выдавали в нём аристократа, даже если его одежда этому не соответствовала.
Г'Стен предположил, что сегодня вечером на Нарне будет большой праздник. Он хотел бы, чтобы его не было. Он был солдатом всю свою жизнь и знал, что нет, и никогда не было такой вещи как „славная победа“. Множество мёртвых, ещё больше раненных и искалеченных, в сражении не бывает иначе. Этот комплекс был нарнской военной базой, совсем недавно захваченной центаврианами. Теперь, когда она была отбита, нарны ничего не выиграли по сравнению с тем, что было несколько месяцев назад. Безумие… всё это.
Шум за дверью заставил его вздрогнуть, и Г'Стен встал. Там был его личный телохранитель Джа'Док. Он был лучшим бойцом в поединках без оружия на всём Нарне. Разумеется, никто не смог бы…
Очевидно кто–то смог. Чья–то фигура медленно вплыла в офис. Она, казалось, не имела никакого оружия, - но она должна была его иметь, чтобы справиться с Джа'Доком. Г'Стен потянулся к длинному ножу, спрятанному на ноге. Он перемещался медленно, но замысловато, чтобы затруднить нападение потенциальному убийце.
Фигура сбросила свой капюшон, и Г'Стен застыл от неожиданности. Минбарец! Здесь! Ладно, он не должен волноваться. Кха'Ри не имели никакого желания провоцировать конфликт с минбарцами в какой бы то ни было форме, так что ему вероятно позволят уйти…
… но зачем он здесь…?
- Военачальник Г'Стен, - сказал минбарец, довольно бегло разговаривая на языке нарнов. - Мое имя - Ленньер, Третий храм Чудомо. Мы должны поговорить. Это касается вашего племянника…
Порождающий бурю… Тот, кто рождает бури…
- Являюсь ли я бурей? - тихо спросил Синевал, глядя на созданное им оружие. - Или я её предвестник? Идёт буря, и она будет здесь уже скоро. Я чувствую это.
- Эх, Вален… если ты избрал меня, боюсь, что твой выбор не был мудрым… но это не имеет значения. Наша судьба - это то, что мы сами делаем для себя. Нет никакого пророчества, никакой судьбы, ничего…
- Мы - то, что сами делаем.
Он вернулся в Зал Серого Совета, примерно через пять часов после того, как прибыл сюда. Многое случилось за это время, но это было ничто по сравнению с тем, что ещё грядёт. Судьба Минбара в его руках…
Медленно собрались члены прежнего Серого Совета. Первым вошёл Соновар, выступая гордо и высокомерно. Синевал не любил его. В его душе была темнота, темнота, которая говорила только о нём самом, но не о других.
Конечно, Дирон рассказала кое–что о нём, и, похоже, она была права.
За Соноваром, как стервятники на поле битвы, вошли два других воина. Синевал не был знаком ни с одним из них, но это не имело значения. Того, что он знал о них, было достаточно.