Вдруг Жак шевельнулся. Шевельнулся раз, шевельнулся два… Поначалу эти подергивания можно было счесть за агонию. Такое нередко бывает на полях боя, когда глаза погибшего воина уже закрыты, а руки и ноги еще дрожат, будто желая сражаться. Но это тело шевелилось совсем от иного… Вдруг его неестественно подкинуло, скрючило и вывернуло так, что паж сложился пополам. Затем из него показалась будто бы тонкая неясная нога. Она вытягивалась и вытягивалась… Словно это паук протискивается наружу из малой для него норы. Пока она не разогнулась и не оперлась о землю. Тут же полезли вторая нога, третья, четвертая, несущие на себе нечто бесформенное, дымное и не имеющее головы.
Филипп вовсю бежал к лагерю.
Меж тем существо выросло и заколыхалось над убитым Жаком. В его бесплотном теле, просвечивающем насквозь, вспыхнул голубой свет, который обратился в подобие множества глаз-звезд. Сквозь ночь оно нашло взором убегающего и в полном молчании то ли полетело, то ли поползло за ним, уже непроницаемо-черное.
Филипп мчался напролом через лес, спиной чувствуя смерть. Слева от него показался велисиал. Он обвил конечностями ствол ели, погрузившись в него, и прыгнул, сжатый как пружина, к вампиру. Тот отскочил, не дал коснуться себя! Затем устремился что есть силы дальше, к свету приближающегося костра! Тут существо оплыло его, разделилось на две части, будто став черными крыльями, протянуло к нему в своем странно-неторопливом полете конечности, которые, сплетясь, напомнили уродливые руки. Его многочисленные глаза вдруг вспыхнули белоснежным светом, светом неудержимым, болезненным, а потом так же вспыхнуло и все тело, осветив дремучий ельник. Филипп глухо вскрикнул от боли, ослепнув. Ничего не видя, он прыгнул, чтобы оторваться от преследователя. И почувствовал, как ноги нащупали не опору, а лишь пустоту, прокатился по снежному холму кубарем, сквозь колючий кустарник. Там он ударился о дерево, стесав об него ухо, однако тут же подскочил, чуя свою тихую погибель, – велисиал бесшумно скользил за ним.
Филипп бежал, слыша сердца своих гвардейцев. Сердца стучали, и он бежал на этот благодатный стук, ослепленный, но не позволяющий сбить себя со следа. Его не загонят в дебри леса, и он не дастся врагу… Ему обожгло запястье, и проясняющимся зрением он увидел, как сама смерть схватилась за него словно черными человеческими руками, размахивая уже одним крылом. Она обратила к нему свой лик с бездонными глазницами, где уже едва вспыхивал свет. Затем подтянулась к графу, попыталась приобнять его, чтобы слиться. Чувствуя, как тело становится ему неподвластно, Филипп сделал последний рывок к бивуаку.
Он выбежал из леса на гвардейцев, которые при виде существа, державшегося за их господина, неистово завопили от ужаса и кинулись на помощь. Однако Филипп ринулся мимо них к пылающему костру. Едва не рухнув в костер, он вытянул руку с картой к огню и закричал страшным голосом:
– Стой! Я сожгу! Сожгу карту! Стой!!!
Искры от костра взметнулись ввысь, рассыпались. При виде карты существо застыло и оторвалось от Филиппа, отпорхнув одним крылом по другую сторону костра. Оно застыло, вздымаясь над племенем, пропуская сквозь себя дым и заслоняя собой звездное небо. Тут же его окружили гвардейцы, чтобы пырнуть сзади и с боков копьями, однако острия лишь просочились насквозь, не нанеся никакого вреда.
Существо стояло качаясь и глядело на карту своей тысячей глаз-звезд поверх трещавшего пламени.
– Я не знаю, где ее спрятали! – грозно продолжил Филипп, чувствуя во рту вкус крови. – Путь только на этой карте. И если я сожгу ее, ты в жизни не отыщешь сестру! Больше никто не знает, где она!
Существо бесшумно оползло его по кругу, не приближаясь, но и не отдаляясь. В ответ Филипп также обошел костер, держа руку вытянутой. Миг – и карту слизнет прожорливое пламя. Еще миг – от нее не останется и следа. Успеет ли велисиал? Однако тот сомневался. Именно поэтому застыл… Он так напоминал то странное существо в пещерах в Офурте, что не оставалось сомнений. Граф уже встречался с подобным созданием. Хотя то, в пещерах, выглядело чуть иначе. Только сейчас, когда велисиал замер, Филипп заметил, что конечности у него расположены неравномерно. Больше их было на правой стороне, да и глаза будто бы скошены вправо, словно существо являлось не цельным, а половиной целого.
Понимая, что призрачное существо неуязвимо, солры в ужасе отхлынули от него волной, застыли подле господина. В воздухе разнеслись молитвы, пока Филипп продолжал глядеть на своего врага ледяным взором.