Альбусу внезапно стало плохо от такого изобилия кричащих цветов. Он отвел глаза и вздохнул: видимо, беседы не избежать.
- Извините, мне плохо, - честно ответил Альбус, пытаясь отодвинуться от настырной журналистки. Но пятиться было некуда – Альбус и так уже впечатался спиной в каменную стену зала. Он даже и подумать не мог, что стена окажется такой гладкой. В коридорах стены шероховатые, кое-где камень влажный, и до них неприятно дотрагиваться. А здесь гладкий, и как будто даже немного теплый.
- Почему? Тебя кто-то обидел? Кстати, я – Вета. Вета Физер, - весело представилась она, - и мне выпала честь взять у тебя интервью, - она улыбнулась и забавно встряхнула головой, словно отбрасывая за плечи длинные волосы, которых у нее не было.
- Никто меня не обижал, - буркнул Альбус. Отец учил не доверять людям с колдокамерами в руках, он говорил, что газетчики обязательно переврут все твои слова и сделают жизнь невыносимой.
- Тогда давай просто поговорим, - Вета чуть щелкнула пальцами, и перо застыло над пергаментом, прямо в воздухе.
Альбус покосился на перо, которое показалось ему какой-то хищной птицей с острым клювом, нацеленным прямо на него, и вдруг широко улыбнулся:
- Конечно! Давайте поговорим. Вам тут удобно?
- Вполне, - Физер явно обрадовалась открывшимся перспективам.
- Я вас слушаю, - со стороны казалось, что Альбус изо всех сил старается быть галантным. На одну неуловимую секунду его глаза пересеклись со взглядом Скорпиуса Малфоя. Но ведьма, поглощенная нарисовавшейся сенсацией, этого не заметила.
- Расскажи, как это - быть сыном Героя, Главного аврора, быть сыном того самого Мальчика-который-выжил?
Альбус фыркнул и зажал рот ладонью – забавно было представить отца мальчиком…
- Офигительно, - ответил он, широко зевнув, - вы знаете, - Альбус перешел на заговорщицкий шепот, и ведьма наклонилась к нему, хлопая длинными накрашенными ресницами, - мне можно все… - слизеринец оглянулся, будто боялся, что его кто-нибудь может услышать.
- Да?.. – Вета явно растерялась от таких откровенностей.
- А вы чего ожидали? Что я скажу, будто мой отец равняет меня со всеми? Или что я такой весь из себя скромный? Нет.
- То есть ты считаешь, что тебе позволено все?
- Сыну Гарри Поттера и правда позволено все, - Скорпиус Малфой внезапно оказался рядом, - а самое главное – ему позволено быть хамом и просто уйти отсюда.
- Но ты же понимаешь, мальчик, что это будет на первой странице «Пророка» завтра же…
- А что там будет написано? – спросил Скорпиус и картинно развел руками, - что сын героя отказался с вами говорить? Или что ему можно все? С первым пунктом, я думаю, солидарны многие, а про второе все и так давно в курсе. Так что с сенсациями вам крайне не повезло, мисс. Простите.
Скорпиус схватил Альбуса за руку и потянул к выходу.
- Но как же... Альбус! Альбус Поттер, стой! Ну расскажи хотя бы как ты себя чувствовал, когда упал на глазах у всех.. Ты был расстроен, разочарован? Альбус…
Но Скорпиус ловко и быстро протащил друга сквозь толпу, и вскоре они были уже в коридоре.
- Спасибо! – Альбус улыбнулся и понял, что чувствует себя значительно лучше.
- Пойдем на воздух, - подмигнул ему Скорпиус.
Альбус молча пошел рядом. Уютное, спокойное молчание, когда никто не требует от тебя нужных слов и вдумчивых фраз. Такое молчание под силу только близким людям, которым достаточно чувствовать друг друга, просто довольствуясь присутствием.
Предрождественское небо было сплошь усыпано звездами.
- Красиво… - прошептал Альбус, задирая голову.
- На рассвете от этой красоты ничего не останется. Но ведь это будет значить рассвет…
- Это другая красота.
Альбус снова замолчал, вглядываясь в ночное небо.
Ему показалось. Ему же просто показалось, что в небе на мгновение вспыхнул смертный знак?.. Череп с выползающей змеей. Они проходили этот символ на истории, им еще рассказывали, что у бывших Пожирателей Смерти осталась темная метка на предплечье. Такая должна быть у мистера Малфоя, наверное. А, может, и нет.
В любом случае, просто показалось. Откуда взяться темной метке в радостном рождественском небе тихого и спокойного мира?..
***
Альбус очень хотел, чтобы Скорпиус поехал к нему на Рождество. Он взахлеб рассказывал о своей семье, о подарках и вечерних посиделках в Сочельник. Он делал это так, что Скорпиус даже начал немного завидовать, потому что в его семье подобное не было принято. Поддавшись порыву после очередного красочного рассказа, Скорпиус решился и сказал: «Хорошо». Но предварительно он должен был обсудить все с отцом.