Товарищ Олег замялся на мгновение, отпил глоток воды из пластикового стаканчика.
-- Я всё же думаю, -- сказала товарищ Жанна, -- что мы должны сразу постановить: администрация коммуны не имеет никакого отношения к тем методам и действиям, которые принесёт с собой в нашу работу товарищ Керн!
Бритоголовый мужчина средних лет, сидевший в одном ряду с Керном у окна, ткнул в неё пальцем.
-- А я считаю -- имеет! Должна иметь отношение! Откуда это неуважение к человеку?! Вы все хоть понимаете, что за чушь вы тут сейчас несёте? Мы не смогли справиться с управлением другими методами, кроме организованного террора. Потом мы не смогли организовать террор и вызвали специалиста. Кстати, я сомневаюсь, что он специалист по организации террора! Я совсем не разделяю убеждения наших тётечек, что любой военный обязательно хладнокровный насильник. Достаточно уже того, что он не трус, как некоторые... А теперь эти некоторые, не стесняясь присутствием пока ещё постороннего человека, уже демонстрируют новый акт трусости, такой немыслимый, что мне тошно на это смотреть. Они заранее, обратите внимание -- заранее, до того, как приняты хоть какие-то силовые меры, уже пытаются обелить себя, заявить о неучастии в этих мерах, о неоправдании их! Стыдитесь, товарищи! Гитлеровские генералы -- и те были честнее вас. Они хоть говорили, что не разбираются в политике и выполняли преступные приказы по долгу, а вы хотите свалить на товарища Керна сразу всю ответственность, и политическую, и моральную! Я бы на месте товарища Керна повернулся сейчас и вышел отсюда!
-- Не имеет права! -- жёстко сказала товарищ Жанна.
-- А ты за оппортунизм ответишь! -- заорал худощавый на бритоголового. -- Лично мне ответишь! Первым ответишь, понятно, по первому же ордеру!
Кристаллов вновь поднял руку, призывая к тишине.
-- Товарищ Керн, -- спросил он, глядя прямо в глаза военинструктору, -- вы хотите уехать?
-- После всего сказанного -- да, хочу! -- чётко ответил Керн.
Раздался взрыв воплей и улюлюканья.
-- К порядку!!! -- багровея от натуги, заорал товарищ Олег.
В кабинете немного успокоились.
Женщина с мужеподобным лицом ткнула в грудь Керна пальцем.
-- Ты, -- сказала она. -- Ты вообще кто? Мы тебя знать не знаем. Тебя прислал рабочий комитет. Прислал по нашему требованию. Ты -- ресурс. Мы могли вместо тебя сеялку потребовать, а могли потребовать пулемёт. Это была бы техника. А ты что? Ты -- хлюпик. Мы вот тебя арестуем и переведём в тот карцер, где Бенедиктов сидел! Туда тебе и дорога!
-- А вы, очевидно, рассматриваете себя как особый случай? -- спросил Керн.
-- Я и есть особый случай. Мы здесь все -- особый случай. Мы -- носители идеи, мы с ней родились и с ней всю жизнь жили. С ней и умрём! А ты что из себя представляешь, Керн?! Тебе сказали -- приехать и поступить в наше распоряжение. Вот и всё. А ты тут уже самостоятельность проявляешь. Ты умный, наверное. Да?!
-- Да, -- сказал Керн. -- Я умный.
-- У нас тут умных не любят, -- сказала товарищ Жанна. -- В общем, так, -- она повернулась к Олегу Кристаллову, -- я предлагаю его арестовать и поместить на спецрежим, а всё, что он привёз, реквизировать. И вернуться к моему изначальному предложению -- обеспечивать спецмеры силами самого населения нашей коммуны.
-- Думаю, -- сказал Керн, -- в этом случае вам придётся объяснить свои действия городскому рабочему комитету.
-- А ты не пугай, мы пуганые, -- сказала мужеподобная женщина, отшатнувшись от него на полшага. -- Не тех ты размеров фигура, чтобы тобой рабочий комитет заинтересовался.
-- Ошибаетесь, мадам. Ваше коллективное обращение к рабочему комитету было составлено, по всей видимости, в таких трагических тонах, что вам прислали ведущего специалиста городской дозорной службы по гражданской обороне.
-- По гражданской обороне? -- удивился Юрий Лантанов.
Керн повернулся к нему.
-- Увы. Видимо, вы забыли приписать, что вам здесь был нужен палач. Возможно, в следующий раз вы выразитесь поточнее!
-- Нам нужен компетентный и исполнительный сотрудник, вот и все дела,-- сказал товарищ Олег, но женщина с мужеподобным лицом его не слушала. Она смотрела теперь только на Керна.
-- Да он блефует! -- обращаясь ко всем, воскликнула она. -- Они все врут, все, кто сюда приходит! Послушаешь такого, вечно расскажет, что шишка. А на самом деле -- враньё обыкновенное, и всё! Пшик на него, и мокрого места не останется!
-- Нет, товарищ Жанна, -- возразил с достоинством Керн. -- Я не блефую.
-- По-моему, это должно быть написано в его документах, -- сказал бритоголовый.
Товарищ Олег пробормотал, что закрутился вчера с делами и совершенно забыл посмотреть документы. Порылся в ящике стола, нашёл командировочное предписание Керна, двумя пальцами держа его за уголок, продемонстрировал товарищу Жанне.
-- Видели?!
-- Вообще, конечно, изумительно, -- добавил бритоголовый. -- Человек приехал работать, вы сперва при нём же обсуждаете, какие грязные функции ему собираетесь получить, потом тут же авансом демонстрируете своё полное презрение, а под конец ещё и обсуждаете, как бы его половчее к ногтю взять. Как это, товарищи, называется?!
-- Это называется -- утрата чувства политической реальности, -- поддержал его Юрий Лантанов. -- Всем нам прекрасно известно: насилие необходимо. Сколько можно демонстрировать это моральное чистоплюйство?! Кто-то должен насиловать. Почему мы не уважаем тех, кто собирается насиловать во имя наших идей?
-- Вы собираетесь насиловать, товарищ Керн? -- спросила Наталья Крестьянка, пытаясь изобразить лукавую полуулыбку.
-- Чем дальше, тем больше, -- буркнул Керн.
Женщина с мужеподобным лицом заметалась.
-- То есть, это значит, ты нас насиловать собрался?! Да ты что себе... ты кто вообще...
-- Сядь, товарищ Жанна! Сядь! -- приказал ей Олег Кристаллов.
-- Я могу высказаться? -- спросил военинструктор.
-- Да ты кто, чтобы тут высказываться?! Подумаешь! Нашёлся! Ты...
-- Слово предоставляется товарищу Керну! -- крикнул Кристаллов. Все примолкли.
Керн медленно повернулся к собравшимся.
-- Меня прислал городской рабочий комитет, -- сказал он, чётко печатая слова, -- чтобы помочь вам, администрации трудовой коммуны, обеспечить безопасность и навести порядок. В моих приказах не было ни слова о терроре, насилии, репрессиях. Однако, уверяю вас, если это понадобится -- я готов на самые экстремальные меры. Однако, товарищи, я неприятно поражён. Столько пафоса, оскорблений и барских, чистоплюйских замашек! Кто дал вам право оскорблять меня, обсуждать мою личность, мои способности и намерения в таком хамском ключе?! Что, собственно, вы сами из себя представляете? Вас тут около пятидесяти человек, и вы не можете навести порядок в рассчитанной на тысячу двести жителей трудкоммуне? И после этого вы берётесь так относиться к человеку, который приехал вытаскивать вас из вашей ямы? Естественно, при таком отношении я хочу уехать! Но я не уеду.
Он повернулся к Олегу Кристаллову, сжимавшему стакан с водой в белых от напряжения пальцах.
-- Я сюда приехал не на курорт, -- объяснил он. -- Меня прислал рабочий комитет, прислал делать работу. И я буду её делать. Но я -- не грязная лопата, которой можно выгрести дрянь из отхожего места, а потом сжечь её на костре, чтобы избавиться от дурного запаха. Я -- не только исполнитель, я -- представитель власти. Рабочий комитет прислал меня к вам, а это значит, что я здесь представляю рабочий комитет. Я -- власть, я -- контроль!
-- Я внушаю любовь добрым и ужас злым, -- вставила Наталья Крестьянка.
-- Совершенно верно, -- кивнул Керн. -- Внушать это просто необходимо. Так вот, вам придётся не только использовать меня как сотрудника, но и считаться со мной как с представителем власти. Народной власти.