Освоить чужой язык, находясь среди англичан, оказалось не таким трудным делом, как это представлялось ей в родном городе, а потом и в Москве, где она пробыла два года.
Вместе с ней в группе учились еще две девочки, Жанна и Зоя. Отец Жанны работал в министерстве иностранных дел России, а Зоя была дочерью крупного бизнесмена Валуева, в чьем ведомстве находились многие заправочные станции Москвы.
Зоя и Жанна каждый день меняли платье, два раза в неделю посещали лучших парикмахеров Лондона, разгуливали по городу, знакомились с молодыми людьми.
В колледже господствовала дисциплина с соблюдением правил поведения, но только во время учебы, с понедельника по пятницу, а в субботу и воскресение студенты были предоставлены самим себе. Но они были предупреждены еще на первом курсе, что любое задержание полицией в непотребном виде приведет к немедленному исключению из колледжа, а учащиеся из других государств будут высланы из страны.
Матильда держалась особняком, она не могла рассчитывать на то материальное обеспечение, которое было у Жанны и Зои. У девочек из обеспеченных семей всегда водились евро в кошельках, в любом количестве.
-- Кто у тебя отец? -- спрашивала Зоя.
Матильда не знала, что ответить: врать не хотелось, но и правду говорить не торопилась.
- А может, тебя прислал какой-нибудь старичок, которого ты уже много раз ублажала в Москве, либо богатый родственник, признавайся, не темни, - настаивала Зоя. - Знай: все тайное становится явным.
- С какого возраста ты стала его любовницей, с пятнадцати? Впрочем, я в пятнадцать отдалась мальчику, - сказала Жанна.
- А я в тринадцать, - сообщила Зоя.
- Ну и как? - спросила Матильда.
- А никак, он был моего возраста, а в этом возрасте у мальчиков гнется и они не могут пробраться вглубь. Он меня только топтал как петух курицу. Ну, так с какого возраста ты с ним живешь? Только не темни.
- С девяти, - рассмеялась Матильда.
- Ну, будет тебе шутки шутить. Если бы ты начала заниматься сексом с этого возраста, то у тебя уже были бедра ого-го! И кроме того, ты шлялась бы по улицам Лондона, как сучка во время половой охоты, а ты ведешь себя, как монахиня. Тебе надо сменить платье и выходить в свет, хотя бы по выходным, -- не отставала Зоя. -- Если твой любовник так беден, или так скуп, мы с Жанной могли бы тебе помочь, у нас денег куры не клюют.
Матильда нахмурила брови, а потом выжала из себя скупую улыбку и сказала:
-- Спасибо. Выходить в свет мне еще рано, с этим можно и повременить, да и охоты у меня особой нет. Вернусь в Москву -- наверстаю упущенное.
-- Не будь дурой, -- покровительственно произнесла Жанна, -- у тебя довольно приятная внешность. Хорошее, модное платье, соответствующий макияж и ты сможешь подхватить какого-нибудь короля Гвинеи-Бисау, а лучше всего, богатого англичанина. Останешься здесь, чего там в Москве делать? Москва -- нищий город. У тебя любовник-то кто, ты так и не сказала.
-- У него фирма...
-- На грани банкротства? -- не отставала Зоя. -- Назови фамилию и его фирму, я напишу отцу, мой отец нефтяной король, может он возьмет его к себе.
-- У него хоть среднее образование-то есть, или всего два класса? -- с ехидством спросила Жанна.
-- Пока мне ничего не нужно, спасибо за заботу. А что касается помощи моему благодетелю, надо у него спросить, я напишу ему об этом. Если он попросит помощи -- я буду только благодарна за содействие. А что касается короля Гвинеи-Бисау, я не хочу быть королевой: корона тяжелая, а у меня шея тонкая, может не выдержать, -- рассмеялась Матильда. -- Когда ты, Зоя, или ты, Жанна поработишь короля Марокко, пригласите меня на свадьбу в качестве подружки, может, и я займусь ловлей королей и шейхов, а то и принца Англии на крючок поймаю, коль принцесса Диана приказала долго жить.
-- Хитрая ты, однако, -- сказала Зоя, -- на чужих плечах хочешь выехать.
В колледже, наряду с литературой, историей, преподавались и другие предметы, в том числе и взаимоотношение между противоположными полами, с показом видео фильмов и муляжей, а также правила хорошего тона, виды танцев, музыкальные жанры, -- словом здесь "выращивали" светских дам, как бы возрождая традиции золотого девятнадцатого века.
У Матильды, начиная со школьной скамьи, был свой рыцарь. Он витал пока в облаках, иногда являлся во сне, а когда этот рыцарь вызвал ее в Москву и она его увидела, и узнала естественную, но такую щемящую новость, что он женат, этот рыцарь отдалился от нее на непреодолимое расстояние. С этой мыслью она и отправилась в Лондон два года тому, а теперь, когда она полностью сформировалась, как девушка и когда зеркало говорило ей: ты хороша, ты победишь, и твой рыцарь будет побежден, Матильда решила ждать. Она стала надеяться, что время работает на нее.
Раньше она не звонила и не писала в Москву Борису Петровичу, считая неприличным беспокоить его по пустякам. Да и что писать, не имела понятия. Написать, что любит его? Но ведь он наверняка это знает. А потом, какой толк? у него жена и возможно куча любовниц.
Теперь же, когда Зоя предложила услугу, Матильда уцепилась за это. Она села за письмо. Письмо вышло коротким и чересчур сухим. Пришлось его порвать и бросить в печку. Второе письмо вышло слишком нежным, оно дышало бескорыстной симпатией, от которой всего шаг для признания в любви. Оно было самое хорошее, даже несколько капелек слез упало на него, но это письмо нельзя посылать. А вдруг прочитает жена Бориса Петровича. В семье разразится скандал, и все может кончиться тем, что Борис Петрович вынужден будет отказаться от финансирования ее учебы в Лондоне.
"Уважаемый Борис Петрович! Нет, дорогой Борис Петрович!
Здесь, вдали от Родины, я все чаще думаю о том, кто послал меня сюда осваивать науки и культуру Запада и не могу найти объяснение Вашему поступку. Неужели Вы так добры и так великодушны? Я ничем не заслужила такого отношения к себе и поневоле приходит мысль в голову, чем я буду расплачиваться, когда вернусь в Москву. О, да, я готова на любые жертвы, если таковые потребуются. Только Вы...не забывайте меня, не выбрасывайте меня из своей души и сердца. Знайте, что нет, не было и не будет души более преданной Вам, чем моя душа, в которой так много несбыточных надежд.
Я уже могла бы написать это письмо на английском языке, но пока не решаюсь: не хочу затруднять вас. Мои дела не так уж и плохи, думаю, что Вы сможете когда-нибудь гордиться своей "дочкой". Со мной здесь учатся две девушки из Москвы -- Зоя и Жанна. Я по сравнению с ними, веду довольно скромный образ жизни. А у Зои отец нефтяной магнат. Зоя говорит: если у твоего папы трудности и его фирма на грани банкротства, я могу попросить отца, он поможет ему. Я посмеялась в душе, а потом подумала: а вдруг вам пригодится такое знакомство. Почему бы ни воспользоваться им? Такое редко бывает в жизни. Сообщите мне, пожалуйста, письмом или телеграммой: Лондон, Лобби стрит, 10. Звездычевой Матильде".
Через две недели на ее имя пришла телеграмма из Москвы: "Срочно открой счет в любом банке Лондона и сообщи свой номер счета телеграммой, я вышлю тебе тысячу долларов -- Борис".
В кошельке Матильды было всего сто пятьдесят долларов. Она тут же побежала в ближайший банк и открыла счет, положив сто долларов. Банковский клерк высоко поднял брови и когда выдавал карточку, спросил:
-- Вы, должно быть, русская? Только в России люди так бедны, что могут положить в банк сто долларов. Но не беспокойтесь: тайна вашего вклада гарантирована, -- и расхохотался.
Прошла неделя. Матильда решила снять пятьдесят долларов, чтоб обменять их на евро. Когда служащий банка достал ее карточку, у него стали квадратные глаза.
-- Ого! все о?кей! У вас на счету шестьдесят тысяч долларов. Давайте еще раз возьмем образец вашей подписи и поменяем вам карточку.
Матильду бросило в жар: новость, которую она только что узнала, буквально ошеломила ее.