-- Через год, два, я хочу видеть тебя, папа, в должности Генерального прокурора России. В этом случае я перевожусь в юридический институт и пойду по твоим стопам, пахан.
Каждый осушил свой бокал до дна и взял на себя дополнительное обязательство: поцеловать прокурора республики в щеку. Только два человека: Марьяна и Владимир Павлович наградили Иваненко поцелуем в губы. После бурных аплодисментов, послышались звуки музыки со сцены большого зала.
-- Света, пойдем, -- сказала Зоя, но Миша преградил ей путь. Он неуклюже наклонил голову и тут же ухватился за кисть руки Светы.
-- Я ждал этого момента, -- сказал он Свете на ухо. Света приятно улыбнулась. Ей, как и любой женщине, казалось очень важным то, что она кому-то еще нужна и ее судьба не замкнулась на одном Владимире Павловиче.
-- Вы давно поженились с Владимиром Павловичем?
-- Скоро будет уже год.
-- Ну и как? Разница в возрасте не сказывается?
-- Ничуть, -- сказала Света. -- Владимир Павлович мужчина в соку. У нас будет ребенок, я уже ...того, беременна.
Это сообщение сильно разочаровало Мишу и теперь, танцуя со Светой, он уже глядел по сторонам. Вскоре к ним присоединились Зоя с Владимиром Павловичем, и Света тут же обхватив шею мужа длинными руками, сказала ему очень хорошую фразу, которая сразу сняла всякие подозрения мужа по поводу ее поведения:
-- Какой противный этот сынок Иваненко, не правда ли, дорогой?
-- Знаешь, он меня за коленку схватил, наглец, перепутал меня с тобой. Я бы ему выбил два передних зуба, да отец у него..., мы друзья с его отцом. Ты не обращай на него внимания.
-- Если ты разрешишь, я потанцую с его отцом, он куда приятнее сына.
-- Это надо бы сделать для пользы дела. Ты у меня просто умница, -- сказал Володя, целуя свою жену.
Следующий танец Светлана танцевала с Пантелеймоном Григорьевичем и очень ему понравилась.
-- Я возьму вас к себе на работу, если только Володя отпустит, -- сказал Иваненко.
-- Спасибо. Но я собираюсь стать матерью, а потом, через какое-то время, если вы не забудете свое обещание, разговор может быть возобновлен.
-- Я никогда не забываю то, что говорю, в особенности то, что кому-то обещаю, -- сказал Иваненко, усаживая Светлану за стол.
Жена прокурора не обращала никакого внимания на поведение мужа, она была занята своими делами: активно уплетала ветчину, съела три порции салата, а потом почти половину торта с чаем. Света тоже много ела, поглядывая на жену прокурора. Все были на месте, не оказалось только Михаила, он прилип к кому-то в общем зале.
-- Спасибо за компанию, -- сказал Иваненко уже в первом часу ночи, -- пора по домам.
Этой команды все с нетерпением ждали. Пиршество, немного скучноватое, подошло к концу.
28
Борис Петрович долго улаживал дела в Бресте, связанные с поставкой тушенки, которая направлялась в Россию в качестве гуманитарной помощи. Это согласование и улаживание обошлось ему не так уж и дорого, всего шестьдесят тысяч долларов. На границе с Польшей вагоны с тушенкой загоняли в тупик и продавали по довольно приемлемым ценам не только Борису, но и другим новым русским.
Сам он очень спешил. Дома его ждала молодая жена, которая была не только женой, но и необыкновенной любовницей, что бывает чрезвычайно редко, если вообще такое бывает, чтоб жена, всегда доступная, всегда под боком, а то что доступно и под боком, теряет остроту, оставалась желанной, новой, необыкновенной. Он названивал почти каждый вечер и рад был тому, что она брала трубку, весело балагурила, тонко, как-то невзначай намекала, на то, что не спится одной, что перед сном ей нужен массаж, который уносит ее за пределы реального мира. И только однажды в ее голосе не было той искренности и любви, к которой он так привык и так ей радовался.
Но на другой вечер Матильда была такой как раньше, она долго щебетала, рассказывала о том, как они с матерью совершают экскурсию по Москве и возвращаются поздно, усталые, измученные валятся с ног.
-- Ты старайся не звонить раньше десяти вечера. Я покажу матери все, что смогу до твоего приезда, чтоб быть свободной и всегда находиться рядом. Когда ты вернешься? уже вторая неделя пошла. Разве можно молодую жену оставлять так надолго, а то я тут, знаешь, разоденусь и выйду вечером на прогулку. Вот так-то!
-- Потерпи немного. Осталось два-три дня, ну четыре от силы, -- лепетал Борис, но сам старался управиться как можно раньше и вернуться домой. И так и вышло. Он вернулся на второй день. Уже в шесть вечера он был дома. И Матильда с матерью оказались дома. Она была немного растрепана, поэтому перепугалась и обрадовалась одновременно. Только Борис мог уловить, что она про себя решала, куда бежать: к зеркалу срочно наводить марафет, или предстать перед ним непричесанной.
Но Матильда бросилась на шею Борису, и ему показалось, что она тащит его в спальню: она повисла у него на шее и прижалась всем телом к нему, будто ее приклеили скотчем.
-- Ну, как ты там? никаких неприятностей не тянется за тобой хвостом? Я так переживала, а теперь..., миленький, хорошенький мой и только мой. Тут какая-то дама, Ася, кажись, устроила мне сцену ревности по телефону, потом я согласилась встретиться с ней, отдала ей тысячу долларов, потому что она плакалась: денег нет.
-- Зачем ты это сделала? Она..., она...не достойна такой помощи. Она...
-- Ты можешь мне не рассказывать. То, что было до меня, то ушло, и его нет, кошки на душе не скребут, а вот если что-то будет в дальнейшем, это меня очень сильно огорчит. И я, пожалуй, не смогу простить. Ну, давай раздевайся и, если хочешь, иди в ванную. После дороги это полезно, снимает усталость. А я голодная, учти.
Они ужинали втроем. Раньше всех из-за стола встала Вероника Семеновна. Она отправилась к себе в комнату, включила телевизор на повышенную громкость, а молодые, оставив вина и закуски, вскоре ушли в спальню. Это было место, куда они стремились оба без каких-либо намеков. Здесь их ждал некий неведомый, но добрый и страстный зазывала, который бывает только в молодости и служит тем парам, которые сгорают от любви друг к другу.
Контакты между противоположными полами так похожи один на другой, что, кажется, нет смысла искать чего-то нового и необычного, но в тоже время это та точка соприкосновения, которая может принести ни с чем не сравнимое счастье и сцементировать союз двух существ на долгие годы.
Люди, которые опустились до того, что считают это простой необходимостью и идут на такой контакт по зову похоти, как курильщик, достающий сигарету, лишили себя самого главного -- получения несказанной радости от контакта с любимым человеком. Для этих людей нет, и не может быть любви.
Борис, умудренный опытом и немолодой годами, впервые почувствовал, что с ним происходит нечто необычное. Он носил в своем сердце не просто образ красивый девушки, а некий драгоценный сосуд, к которому надо бережно относиться. Он слишком хрупкий и слишком ранимый этот сосуд.
Матильда старалась не подавать вида, что встреча с Асей очень огорчила ее. Она внушала себе, что это ее не касается, не имеет к ней никакого отношения, но не могла справиться с живущим в ней чувством собственности. Как это так, человек, который значит для нее все и который ее обожествляет, был в каких-то других руках, целовал чьи-то губы и говорил кому-то красивые слова. И в то время, когда ей было очень хорошо, она старалась делать ему больно: кусала ниже подбородка, щипала в районе спины.
Борис думал, что это от порыва страсти и прощал ей нестандартные выходки.
В это утро они спали очень долго, что свидетельствовало о бессонной ночи, и мать Матильды притаилась на кухне, стараясь припомнить свою молодость и отношения со своим мужем, который, подарив ей трех дочерей и одного мальчика, сбежал от нее навсегда.
Первой поднялась Матильда, напялив халатик на голое тело, и зашла на кухню.
-- Мама, я так счастлива, так счастлива! спасибо, что ты меня родила. Я никогда не думала, что в жизни могут быть такие великолепные минуты, -- лепетала она, обнимая седую голову матери и целуя ее в бледные, покрытые морщинами щеки. -- У тебя этого не было, я знаю, мама, и мне тебя очень жаль. Упущенного не вернешь.