─ А мне присвоят очередное воинское звание? ─ спросил Дима.
─ После прохождения курса молодого бойца вам сразу присвоят офицерское звание, ─ сказал полковник.
─ Что ж, я люблю дициплину, ─ произнес Дима и уставился на Марину, свою супругу. ─ Думаю, это скажется и на поведение моей любимой женушки. Появится уважение и все такое прочее. А я буду служить вплоть до енеральского чина.
─ До чего здесь скучно, ─ шепнула на ухо Борису его супруга Матильда. ─ Мы не можем удрать раньше отсюда?
─ Потерпи немного, ─ ответил Борис Петрович.
─ Этот Дима..., у него не все дома.
─ Ты не знаешь Диму, ─ сказал Борис. ─ Он не такой глупый, как кажется. Все, что он сейчас говорил ─ не более, чем шутка.
─ Вы меня простите, ─ произнес Дима со всей серьезностью, ─ я должен вернуться. Надо оказать помощь прокурору. С ним и так уже плохо. А вы, Светлана, не смотрите за своим мужем, вот что я вам скажу.
35
Дупленко был снят с должности городского прокурора. Несмотря на свои огромные финансовые запасы, составляющие около двух миллионов долларов, он воспринял потерю должности как жизненную катастрофу и готов был к самым решительным действиям. Эти действия могли быть самыми разными, начиная от протеста с плакатом в руках, обжалования в президентскую администрацию, и кончая уходом из жизни в знак протеста против несправедливого, ничем неоправданного решения. Уход из жизни решал только его проблемы, но ведь у него оставались два дорогих ему человека -- супруга и маленький сынишка. Двух миллионов хватило бы супруге, она наверняка вышла бы замуж во второй раз, и нарожала бы детей, забыла бы о нем, а вот сын..., он всегда будет чувствовать себя чужим в новой семье.
"Нет, нет, я не должен допустить этого: ребенок ни в чем передо мной не виноват, -- размышлял Владимир Павлович в то время, когда жена еще ни о чем не знала. -- Я пошел бы прокурором и в один из округов Москвы, даже в свой Южный округ мог бы вернуться, но мне никто не предлагает. Они что, сговорились против меня? Я готов с ними делиться, но никак не определю, откуда же ветер дует, кто инициатор моего смещения в прокуратуре республики?"
Но ни на один из задуманных шагов он окончательно не решился и практически ничего не предпринял для своего восстановления или направления его на такую же должность в другой город, скажем в Санкт─Петербург.
Его решительным шагам мешала супруга. Когда она увидела его: в этот четверг он вернулся домой гораздо позже обычного, она сразу поняла, что с мужем творится что-то неладное.
─ У тебя неприятности по работе? ─ спросила она, целуя его в холодные сомкнутые губы.
Владимир Павлович с трудом освободился от одежды, выдавливая из себя дежурную улыбку, чтоб показать, что ничего серьезного с ним не произошло, но у него это не получилось. Светлана стояла перед ним в качестве семейного прокурора и ждала ответа. Он попытался пройти в свой кабинет, находившийся в одной из комнат, но жена преградила ему путь.
─ Я больше не прокурор, ─ сказал он, наконец, и повис на руках у жены.
─ Что ты, что ты? Ну-ка возьми себя в руки. У тебя жена, ребенок и...денег полные карманы, чего тебе бояться? подумаешь, должности лишился. Наплевать на эту твою должность. Ты сам себе никогда не принадлежал. Девяносто процентов своего времени ты отдавал работе и только десять семье и, наверное, самому себе тоже. А теперь... , ─ Света запнулась, она и сама не знала, что же они должны делать дальше. Но пока она потащила его на кухню, открыла холодильник, достала бутылку охлажденной водки и закуску.
─ Я хочу выпить вместе с тобой. Не отказывайся. Давай обмоем это событие, пусть оно для тебя не очень радостное, но для нас, для семьи, оно много значит. Уедем на дачу... на все лето, и пусть нам будет хуже.
Она налила мужу полный стакан, который он схватил и тут же жадно выпил, как путник, миновавший пустыню, из чистого родника.
─ Ну, вот, тебе скоро станет легче. Выпей еще.
Второй стакан он выпил с такой же жадностью, но состояние внутренней дрожи не покидало его. Он чувствовал себя таким немощным и таким жалким, что расплакался, уронив голову на колени жены.
Света вспомнила фильм, вернее всего один эпизод из фильма, в котором некогда могущественный человек России Николай Второй плакал на груди своей супруги, тяжело признаваясь в том, что он вынужден был отречься от престола. Теперь она не только испытывала жалось к супругу, но и беспокоилась за его дальнейшее здоровье.
- Я с тобой всегда, и везде буду рядом, куда бы тебя ни отправили, если ты в чем-то очень провинился. А, может, нам уехать на какое-то время в глушь, подальше от всех и ото всего? Я с удовольствием поеду.
Слова жены, к которой он вначале почти не прислушивался, были бальзамом на его бушующую душу. Спиртное разогревало внутренности, расширяло сосуды, препятствуя неминуемому инфаркту, благотворно влияло на его воспаленный мозг. Он как бы ухватился за волшебное слово "глушь", где можно пересидеть грозу и сказал:
─ Ты говоришь: глушь? Это хорошее слово. Мне сейчас не мешает добровольная ссылка... на годик, а то и на два. Я не знаю, как поведет себя Лужков и конечно, Устинов, новый Генеральный прокурор. Но лучше исчезнуть. На всякий случай. Это будет разумнее. Нет человека ─ нет проблемы. У меня на Волыни двоюродная тетка, может, махнем туда на какое-то время? Она приют нас первое время, а потом мы купим домик, обставим его по всем правилам.
─ А я цветы буду выращивать, а возможно и помидоры, огурцы, картошку, мне это нравится. Я уже давно выписываю журнал "Приусадебное хозяйство" и кое-какие знания есть. К тому же я выросла в деревне в Тамбовской области. Мои родители на кусочке в десять соток около дома выращивали лук, чеснок, помидоры, огурцы и картошку до тех пор, пока Хрущев не отрезал им участок по самые углы дома. Мать рассказывала и плакала при этом.
─ Когда Хрущев отбирал у крестьян последние крохи земли, тебя еще на свете не было, ─ сказал Владимир Павлович.
─ Да, это так, я росла в более благоприятное время. Родилась, когда Леонид Ильич формально правил страной, а потом насупили горбачевские времена. Я хоть и моложе тебя, но успела пережить много. Так что добровольная ссылка для меня вовсе не трагедия. Там ведь тоже люди живут, а не звери, надеюсь. Язык наших младших братьев я освою уже через месяц. А не понравится, на Тамбовщину махнем.
─ Это так. Но все же Украина теперь другое государство. Мы, как бы удираем за границу, ты понимаешь? И это хорошо, пока сохраняется безвизовый режим. Никто знать не будет, где я.
Стремление скрыться, как можно быстрее, где-нибудь в далекой глуши, объяснялось некоторой передозировкой мздоимства прокурора по отношению к совершенно случайным людям, в том числе и тем, кто совершал убийства и крупные хищения государственной собственности. Это были и должностные лица города. Они остались на местах, а ему самому пришлось покинуть свой пост, видать, его уже заложили, подставили ему ножку.
" Мне давали, я брал. Брали и сейчас берут все, даже те, кто сидит в Белом доме и в Кремле. Только она, взятка, как бы вне закона, а я по своей должности обязан был следить за соблюдением этого закона. С меня вдвойне спрос. Но что делать? Если бы у меня была настоящая зарплата, я, может быть, реже поддавался бы соблазну, а так..., не взять, когда предлагают, было просто глупо, когда кругом берут все. Я выглядел бы белой вороной среди волков, а мои подчиненные, они ведь тоже брали и берут сейчас, называли бы меня промеж себя Дон─Кихотом. Они еще, должно быть не знают, что я уже не их начальник. Надо завтра собрать всех и попрощаться. Скажу, что сам попросился в отставку: поверят ─ хорошо, не поверят это их дело".
Владимир Павлович размышлял, ворочаясь в кровати, когда была глубокая ночь. Супруга уже видела сны. Она была с ним ласкова и нежна, будто он долго отсутствовал и только что вернулся, а потом заснула, словно провалилась, куда-то и тихо посапывала. А у него сна ─ ни в одном глазу. Так все неожиданно и так несправедливо. Да если бы он знал, что ждет его на этой престижной должности, где он просидел чуть больше года, ему лучше было оставаться в Южном округе и ничего такого с ним бы не сучилось.