Ожидая, пока Эдди распределит взятки и закончится оформление липовых документов, Кэролайн растирала отцу плечи. Он в это время разглаживал у себя на лбу морщины. Никто не разговаривал с Эдди и не смотрел в его сторону. Мне невольно стало жаль его. Я понимал: он заслуживал и ярости, и холодного презрения, но мягкая полуулыбка делала его настолько несчастным и отнюдь не коварным, что это могло подвигнуть меня встать на защиту недостойного защиты человека, только чтобы присяжные не вынесли вердикт: «Обезглавить».
— Поднимемся в воздух, тогда все будет в порядке, — пробормотал отец, успокаивая самого себя. И его сюрреалистическая фраза отпечаталась в моей голове: «Поднимемся в воздух». Никто не ответил. Каждый был погружен в свои мысли, и, наверное, все думали одно и то же. И уж тем более мы избегали говорить о будущем, которое нам не дано было знать.
На борт самолета мы поднялись без всяких происшествий (если не считать того, что отец безбожно потел), боясь даже кашлянуть, чтобы не нарушить конспирацию. Я оттолкнул Эдди и занял место у окна, ибо Австралию покидал впервые и хотел помахать континенту рукой. Завели двигатели. Мы с ревом оторвались от взлетной полосы и набрали высоту. Затем самолет выпрямился — мы поднялись в воздух, и теперь все было в порядке.
— Еле спаслись, — проговорил я.
Эдди удивленно поднял на меня глаза, словно забыл, что я тоже здесь. Его взгляд скользнул мимо меня в иллюминатор, и он довольно мерзким тоном произнес:
— Прощай, Австралия.
И был прав. Мы драпали из страны и стали беженцами. Нам всем, кроме Кэролайн, наверное, придется отрастить бороды, а она перекрасит волосы. Мы выучим новые языки и будем маскироваться, куда бы ни собрались: в темно-зеленое для джунглей и сияющее-медное для вестибюлей гостиниц. Придется еще хлебнуть трудностей.
Я покосился на отца. Кэролайн положила голову ему на плечо. А он каждый раз, когда перехватывал мой взгляд, также взглядом отвечал: «Ну разве не увлекательно»! — словно вез меня на семейный отдых. Успел забыть, что мы, как заключенные, уже были скованы одной цепью. За иллюминатором матовое небо было пустым и строгим. Я проводил глазами Сидней и почувствовал грусть.
Через пять часов мы все еще летели над Австралией — внизу расстилался невообразимо унылый, непривлекательный пейзаж нашей свихнутой родины. Трудно было поверить, что она все тянулась и тянулась. Чтобы оценить душераздирающую красоту внутренних районов, следует очутиться посреди них, но при этом иметь под рукой экипированный для спасения автомобиль. Топографически все здесь запутано и пугающе. Но таково сердце нашей страны. Не Эдем.
Дальше мы полетели над водой. Ну вот, подумал я. Это та сцена, на которой наши растраченные жизни могут угаснуть под покровом облаков. Мысль укоренилась в сознании и не давала покоя, пока не померкла и я не почувствовал облегчения. Все остальное затмили заботы о будущем. Оно тревожило — мне казалось, что это будущее ненадолго.
— Зачем мы ему нужны? — неожиданно спросил я у Эдди.
— Кому?
— Тиму Лангу.
— Понятия не имею. Он пригласил вас в гости.
— Почему?
— Не знаю.
— Надолго?
— Тоже не знаю.
— А что ты знаешь?
— Он ждет встречи с вами.
— Почему?
— Не знаю.
— Господи, Эдди!
Мы отдавали себя на милость таинственного Тима Ланга. Который воспользовался отцом, чтобы обобрать австралийский народ на миллионы долларов. И что теперь? Он хочет поблагодарить отца за то, что тот так любезно подставился? Или ему любопытно посмотреть, какие бывают на свете идиоты? Или его намерения еще коварнее, но мы о них даже не подозреваем?
В салоне погасили свет, и пока мы летели во тьме над планетой, я думал о человеке, которого готовился убить. Из газет я знал, что таиландская полиция сбилась с ног, но не могла его обнаружить, что он — воплощение зла, настоящий монстр. Вполне очевидно, что мир без него только станет лучше. Но несмотря ни на что, я был подавлен, сознавая, что убийство — единственная здравая идея, которая пришла мне в голову.
III
— Нас никто не встречает, — объявил Эдди, обведя взглядом толпу в аэропорту.
Мы с отцом и Кэролайн переглянулись — до этого не задумывались, должны нас встречать или нет.
— Подождите здесь, — попросил Эдди, — а я пока позвоню.
Я наблюдал за выражением его лица, пока он говорил, как я решил, с Тимом Лангом. Энергично кивал, принимал нелепые подобострастные позы, заискивающе улыбался.
Повесив трубку, Эдди позвонил куда-то еще. Отец, Кэролайн и я молча следили за ним, время от времени бросая друг на друга взгляды, которые ясно говорили: «События вышли у нас из-под контроля, но надо что-то делать, и эти взгляды — все, что нам осталось». Эдди набрал еще один номер и мрачно потер ладонью о ладонь.