Воспоминания впиваются как выверенные укусы ядовитой змеи. Озираюсь в поисках своего «антидота». Куда она, к черту, подевалась?!
Шанина как сквозь землю провалилась. Здесь толпа людей, темно, несмотря на горящие фонари. А у нее еще и мобильного нет!
Обыскиваю глазами пространство перед больницей, но Шаниной нет. Прибью, когда найду!
Решаю уже вернуться в помещение, но вдруг слышу ее веселый смех; чувствую, что раздражение вот-вот вырвется наружу.
— Мне тоже, я тоже очень рада, Максим. Передайте, пожалуйста, Альбине Андреевне, что мне было очень приятно с ней познакомиться. Жаль, что ей срочно пришлось уехать.
— Вы же понимаете, Мирослава, дела. Она сюда специально приехала, чтобы встретиться… ну вы понимаете.
Да ни хера она не понимает!
— Мира!
Она оборачивается, улыбка тут же слетает с ее губ; чудила в очках, что трется около нее, чуть напрягается. А потом скороговоркой просит у нее номер телефона.
— Все контакты с Мирославой только через меня. — Приходится вмешаться. — Альбина Андреевна знает мой номер. Шанина, пошли.
Она не успевает толком проститься с чудилой, обиженно шипит на меня, но я не прислушиваюсь. Мне хватило на сегодня бабских эмоций.
Настроение паршивое, хотя еще десять минут назад я радовался как ребенок, отобравший у девочки конфетку.
— Садись!
Она возмущенно таращится на меня, когда сажусь с ней рядом на заднее сиденье.
— Я устал, поэтому у меня водитель.
— Устал делать гадости? Вообще-то я разговаривала…
— Он тебя разводил, Мира. Совсем ничего не соображаешь?! Если б я не подошел, еще бы и увез «продолжить знакомство».
Молчит. Потом нехотя признается:
— Вообще-то он предлагал.
— Чего не согласилась? — спрашиваю, запоздало оглядываюсь, но Насти уже нет. Уехала оплакивать потерю миллионов. На этот раз внутри ничего не шевелится. Остается только легкий, горький осадок, хотя я не жалею о том, что сделал.
— Не согласилась, потому что у меня работодатель неуравновешенный псих! Творит такое, что… слов не хватает! Цензурных.
Сидит, придвинувшись к самой дверце, лишь бы от меня подальше.
— Что, не соскучилась за полторы недели? А я скучал.
— Скучал? Поэтому сунул меня под нос своей бывшей? И еще какой-то важной тетке? Я тебе кто, Баев?!
— Смотрю, ты совсем одичала. Когда тебе было стыдно, ты мне больше нравилась.
Хотел ее смутить, но не получилось. Мира глядит на меня с вызовом. Ее глаза гневно блестят в полутьме салона.
Красивая девочка. Очень. Строптивая.
Ловлю себя на желании заткнуть ей рот поцелуем. И плевать, что ей не понравится, что будет сопротивляться, может, даже кусаться. В ней столько жизни, настоящей, еще не отравленной амбициями и жаждой устроиться лучше всех.
Хочу выпить ее всю, пусть и против ее воли.
— Ты сломал мой ноут, оставил без мобильного, запер в своем пентхаусе и исчез на полторы недели! А потом заставил приехать на «вечеринку», и что я узнаю? Ты был в моем доме! Ты разговаривал с моими родителями! Одному богу известно, что ты там наговорил им! Натравил меня на свою бывшую невесту. Даже не объяснил ничего! И мне должно быть стыдно? Да и иди ты к черту, Баев!
Притягиваю ее к себе — она испуганно пищит, пытается вырваться, но держу ее крепко.
Ноздри улавливают едва ощутимый запах алкоголя. Когда успела?!
— Я что тебе говорил? — шепчу ей почти в губы. — Не смей пить без меня!
— Да полбокала всего, — оправдывается она так мило, что мне сложно оставаться раздраженным. — Максим предложил… в честь открытия центра и… и знакомства.
Снова пытается отползти от меня, но я не пускаю. Мой антидот.
Настя, ее тихий нежный голос, глаза, полные печали и обиды, кажутся сейчас такими далекими и нереальными. Мира своей энергетикой кого угодно перебьет, Альбина это тоже поняла. Дело не только в том, чья Шанина правнучка. К ней тянет.
— Тебе понравилась Альбина? — спрашиваю ее, чтобы отвлечь. — Обычно ее боятся.
— Понравилась, — задумчиво отвечает. — Она какая-то важная персона, раз Настя так к ней рвалась?
— Хочешь все знать?
— Ты обещал.
— Если будешь хорошо вести себя. Пока твое поведение на двойку.
Мне нравится ее дразнить, выводить на эмоции, наблюдать, как она на меня реагирует.
— Я совсем другой представляла Настю. Дело не в том, что она замужем или изменилась слишком, нет. Но у нее совсем другой вайб. Не воздушный и легкий, а приземленный, хваткий.
Ни с кем я не обсуждал Настю после того, что случилось. Только с дедом; по касательной прошлись и чуть не разругались вдрызг. Но Мира этого не знает, она просто говорит что думает.