После второй пары выхожу из аудитории и смешиваюсь с толпой. Я пока не очень хорошо ориентируюсь, а ходить, постоянно уткнувшись в карту на телефоне, ну такое себе! Да и времени на обед не так много, а еще надо найти дорогу до столовки.
Когда захожу в нее, почти все столы уже заняты, но местечко найти можно. В животе жалобно урчит, и не потому, что я слишком голодная, просто запахи здесь божественные. Даже в мамином отеле так не пахнет на кухне! И все это можно есть бесплатно и сколько влезет!
Беру поднос и набираю разной вкуснятины — салат с авокадо, пасту с морепродуктами и два кусочка тонкой пиццы. Боже, какой запах!
Не сразу замечаю какой-то кипеж, только когда вздрагиваю от громкого окрика, озираюсь по сторонам.
— Эти туфли стоят сотку, идиот!
В голосе столько холодной ярости, что я на всякий случай крепче вцепляюсь в свой поднос.
— Да тут пара капель всего.
Подхожу ближе. Картина маслом: симпатичная брюнетка с идеальным каре и в красивом коротком платье испепеляет взглядом хмурого старшекурсника, которого я видела в библиотеке. Смотрю вниз — правая туфля облита чем-то красным.
— Оттирай! — цедит брюнетка. — Сейчас же.
В столовке тишина, вокруг этих двух толпится народ. И я рядом.
— У-упс! — ржет какой-то хлыщ. — Инга, хочешь видосик сниму?
И правда, в руке парня тут же появляется телефон.
— Исчезни, Петюня, — негромко роняет Инга. — Все вон!
Она кто такая? Местная королева? Похоже на то, раз все стали расходиться.
— Что здесь происходит? — Меня задевают плечом, да так сильно, что я едва не роняю поднос. И этот голос я уже запомнила. Тело тут же свинцом наливается, даже шага не могу сделать.
Шумский! Урод, который считает всех окружающих своими рабами!
— Стэн, этот идиот облил мне туфли.
— Убери за собой, Макс, — велит Шумский хмурому парню. — И проси прощения у моей девушки.
Вот это парочка! Один другого лучше!
Чуть не роняю чертов поднос, когда старшекурсник медленно наклоняется и садится на корточки перед брюнеткой и начинает оттирать кетчуп с ее туфли.
— Извини!
— Минус сто баллов, Макс, — веселится Стэн. — Я сегодня добрый.
— Какие сто баллов? За что?! — возмущаюсь я. — Да там совсем чуть-чуть…
Не знаю, что именно здесь происходит, но чувствую несправедливость. И то, как оттирает туфлю Макс… это унизительно! Мне так стыдно на это смотреть, что я отвожу взгляд в сторону и натыкаюсь на Шумского.
— Это еще кто? — недовольно морщит нос Инга. — Макс, еще протри и вторую тоже, раз уж тебе хорошо внизу.
— А это Яночка не справляется со своими обязанностями, — усмехается Шумский. — Ты что, мошка, так ничего не поняла?
Подходит ближе и берет с моего подноса тарелку с салатом. Не сводя с меня злого взгляда, медленно выбрасывает на пол содержимое.
— Сколько грязи развелось в академии. Пора провести генеральную уборку.
— Да ты охренел?! — От негодования у меня в горле запершило. И даже страх перед этим мажором отступил. — Ты чего творишь-то?!
По столовке пробежал тихий шепот.
— Не понял! Повтори!
Шумский надвигается на меня, я уже никого не вижу рядом кроме него.
Глава 6
— Что здесь происходит? Мирослава?
Оборачиваюсь на удивленный голос — Тарас непонимающе переводит взгляд с меня на Шумского. Но это длится буквально пару мгновений. Потом он подходит ко мне и аккуратно забирает из онемевших рук поднос.
— Успокойся, пожалуйста, — одними губами шепчет Тарас. — И молчи. Я сам.
Он поворачивается к Шумскому так, что Стэна я совсем не вижу. Зато его злобу чувствую буквально кожей.
— У вас тут недоразумение?
— Я бы это так не назвал. — Шумский громко ухмыляется, явно хочет моей крови. — Твоя подружка либо очень глупая, либо слишком борзая. Сам знаешь, что с такими здесь бывает.
Господи, во что я опять вляпалась? Боюсь даже голову повернуть — ощущаю на себе десятки чужих глаз.
— Она не глупая и не борзая, Стэн. Она просто новенькая. — Голос у Тараса доброжелательный и снисходительный. Смотрю на его напряженную спину — все мышцы под тонкой футболкой будто окаменели.
Не представляю, чего Тарасу стоит владеть собой. Ради меня сохранять самообладание. Я сразу поняла, что эти двое точно не друзья.
— Ну так просвети ее. Сам. Или я займусь этим лично.
Каждое слово Шумского отдается болезненным ударом в груди. Мне никогда так не угрожали, нет, я ругалась, конечно, и в школе, и во дворе, когда гуляла, но это все давно было. И рядом всегда был папа и дядь Сережа! А тут…