Что ж… вот и все. Слезы текут ручьем, хотя я обещала себе не реветь. Через полчаса сажусь в такси, не веря до конца, что мне удалось. Еще чуть-чуть — и впереди меня ждет первый в жизни полет на самолете.
«Я приземлился. Через час буду дома».
Ничего не отвечаю, лишь спрашиваю у водителя, когда мы будем в аэропорту. Не хватало еще столкнуться там с Баевым!
Артем звонит, когда я с замиранием сердца подхожу к стойке регистрации. Пропускаю его звонок, неотрывно смотрю, как мне выдают посадочный талон.
Мобильный разрывается. Вижу эсэмэску на экране телефона:
«Где ты?! Что происходит?»
И когда снова звонит, я принимаю вызов.
Не успеваю сказать даже «алло», как из динамика доносится звонкий от ярости голос Баева:
— Мира, это что за представление? Ты куда уехала?! Твоих вещей нет нигде.
Моментально сообразил. Он добрался до дома быстрее, чем я ожидала. Отмечаю это механически, стараясь игнорировать тянущий ком в груди, который мешает сделать глубокий вдох.
И все же произношу давно заготовленную и отрепетированную фразу:
— Я больше не работаю и не живу в твоем пентхаусе, Баев. Я разрываю наше соглашение.
Ну вот и все. Сказала. Смогла. Вот только ком в груди не исчез.
В динамике повисает тишина, я рада, что нахожусь сейчас далеко и Артем не может меня достать. Но все равно мне страшно.
— Разрываешь наше соглашение, — чуть ли не по слогам повторяет он мои слова. — Причина?
Ни за что ему не признаюсь, что я слышала его разговор с невестой. Он никогда не узнает, как мне больно. Что я держусь эти дни на злости и упрямстве.
— Я не хочу. Просто не хочу больше драить твой пентхаус и жить с тобой под одной крышей.
Вокруг ходят люди, объявляют о прилете и вылете самолетов. Мне нужно переживать о том, как все пройдет, надо позвонить родителям и дядь Сереже, но я не могу ни о чем и ни о ком думать, пока слышу дыхание Артема в динамике.
Господи! Как же хочется его обнять. Последний раз.
Он долго молчит, но я не отваживаюсь прекратить наш разговор, хотя это единственно верное решение.
— Кочетов, — произносит наконец Баев. — Он снова свободен, и ты его простила.
Если б не было мне так погано, я бы расхохоталась в голос. Баев ревнует! Хотя… о чем это я? Какая ревность, он просто привык, что все всегда происходит по его сценарию и никто не имеет права самовольничать.
— Тарас здесь ни при чем, — признаюсь я. — Я ушла не из-за него.
— Тогда из-за кого, Мира? — Он говорит со мной как с маленьким глупым ребенком. Нет, с домашней собачкой, которую еще предстоит выдрессировать, но пока нужно втереться в доверие. — Где ты? В аэропорту? Я сейчас приеду.
— Не успеешь, — мстительно улыбаюсь я. — У меня вот-вот посадка начнется. Пока, Баев!
— Тебе все равно придется вернуться, Мира, — игнорирует мое прощание Артем. — Через месяц, когда начнется семестр, ты вернешься. Обязана будешь вернуться. И тогда мы поговорим. Поверь, лучше это сделать сейчас.
— Так и знала! — зло смеюсь я. — Не волнуйся, я и без твоих угроз понимаю, что теперь сама за себя. И да, Шумский с его компашкой устроит мне ад! А может, ты сам мне его устроишь? Все же должны тебе подчиняться, верно?!
— Мира, у тебя истерика. И я не понимаю… это потому, что я уехал?
— Да лучше бы ты не возвращался! — кричу я, теряя над собой контроль. На меня ошарашенно оборачиваются, и я заставляю себя сбавить тон. Обещала же себе не вести себя как обманутая дуреха. — Знаешь, как меня Вэл с Герой называли? Девочка-бунтарка. И если ты или Шумский начнете меня хейтить, я не стану молчать! А ведь ты не хочешь огласки, верно?! Боишься!
Зря я это сказала. Выдала себя. Он может догадаться…
— Ты слышала мой разговор с Юстиной, — холодно констатирует он. Ни удивления, ни возмущения, ни замешательства в голосе, и тем более чувства вины. — Он ничего не значит.
— Я не твоя собственность, Баев! — взрываюсь я окончательно. — Я не твой благодарный домашний питомец!
— Мира, успокойся. Пожалуйста, — обеспокоенно просит Артем. Хотя мне, наверное, мерещится. — Не надо никуда лететь. Особенно в таком состоянии.
Раздается легкий щелчок, но я не придаю ему значения. Меня всю трясет.
— Жалеешь, что я услышала то, как ты… да ты просто раздел меня и голой показал своей невесте! Это низко, подло. Ты мерзавец и подонок, Баев! Хитрый, циничный манипулятор! А я думала, ты настоящий. Немного изуродованный душой, но настоящий. Живой. А ты просто богатый, испорченный урод, который…