— Что? — непонимающе переспрашиваю. — Да я относила вам на стол свой листок! Вот… Игорь, да он рядом стоял!
Поворачиваюсь к Игнатьеву, но тот лишь плечами пожимает. Да как так?! Я точно помню, он отирался тут неподалеку!
— Увы, Мирослава, но вашей работы не было, я вынужден это зафиксировать…
После пары остаюсь, чтобы выяснить все с профессором, но не получается — приходит эсэмэска от Савицкой:
«Мира, срочно жду тебя на первом этаже рядом с конференц-залом».
Препода окружили парни, и я понимаю, что сейчас к нему не пробиться. Поэтому спешу к Яне — не знаю, что ей нужно, но она как-никак наш куратор.
Савицкая недовольно поглядывает на меня, когда я подбегаю к ней.
— Ты опоздала, нужно шустрее. Мир, нужна твоя помощь. Вот, — протягивает флешку. — Тут задания по математике, олимпиадные вроде, короче, я не в курсе. Это для младшего брата одной моей подруги. Классная девчонка, в общем, помочь надо. Реши, плиз, и вечерком кинь мне решения в ватсап, окей? И да, там нужно не просто решение, а еще и обоснования. Короче, разберешься. Все, я побежала!
Следующую пару прокручиваю в голове слова Янки. То есть мне, конечно, не сложно решить задачи. Но Савицкая и не думала, что я могу отказать. Просто поставила перед фактом, что я должна помочь. Как будто у меня нет своих дел! Мне еще с линалом разбираться! Куда могла деться моя работа?!
После последней лекции на выходе меня отлавливает Катя Ларченко, тоже первокурсница и тоже на дотации. Честно говоря, я не в настроении — с преподом по линалу не удалось договориться, я получила ноль баллов за работу, а значит, максимальную оценку по этой дисциплине я уже не получу в нынешнем семестре.
— Ничего не знаю! — Ларченко всем видом показывает, что ей плевать на мое состояние. — Яна велела всем первакам помочь собрать новые декорации для театрального клуба, так что пошли.
— Издеваешься?! — вяло возмущаюсь. — Какие декорации?! Я вообще первый раз слышу про какой-то клуб! Зачем я…
— Пошли давай! — Ларченко подталкивает меня. — Все пошли, и ты тоже должна. Или ты особенная, что ли?!
— Не особенная, успокойся.
Наблюдаю за тем, как на настоящей театральной сцене устанавливают декорации. И да, тут не только перваки. Хмурый Макс, который пытается натянуть на стул бархатный чехол, оглядывается по сторонам, замечает меня:
— Иди сюда, помогай!
Подбегаю и старательно разглаживаю бархат на сиденье.
— Спасибо! — благодарит Макс, и я впервые вижу на его лице некое подобие улыбки.
— И часто это? — киваю на копошащихся студентов. — Часто нужна наша помощь?
Выделяю последнее слово, Макс правильно понимает и ухмыляется:
— Привыкай. С этой подводной лодки не выбраться. Особенно тем, кто получил стипендию за все годы вперед.
— Я получила. — В груди что-то больно сжалось. — Папе нужна операция…
— На этом нас всех и покупают, — кривит рот парень. — Думаешь, ты одна такая? У меня двое младших, мать нас всех одна тянет, я тоже деньги вперед взял, идиот.
— Почему идиот-то?!
— Был бы умным, дороже себя б продал. Ладно, давай следующий стул, их тут тридцать штук, так до ночи здесь проторчим!
— Да, конечно. Но… два миллиона — это очень большие деньги. Я уже поняла, что за них приходится выполнять разные поручения…
— Ни черта ты не поняла, — скалится Макс, пока я натягиваю бархат и ищу на нем заклепки. — Тебя здесь ломают и сломают, как и всех. Думаешь, просто так они нищих и умных набирают? Типа равные возможности для всех?
— В смысле «ломают»? — Я сразу вспоминаю последнюю встречу с Шумским.
— В прямом. Хейтят, буллят сначала, опускают твою самооценку ниже плинтуса, и ты понимаешь: чтобы выжить, надо принять их правила. А их правило — ты принадлежишь им. Полностью.
Похоже, кто-то переучился. Недоверчиво смотрю на Макса и думаю, как бы от него свалить. А он продолжает вываливать свои откровения. Его уже несет:
— Собой уже не распоряжаешься — напиши курсач за какого-то мудака, отгони на мойку тачку, на которую у тебя никогда не будет бабла. Закажи стол в ресторане или бабу из эскорта. Понимаешь, о чем я?
Молча качаю головой.
— Ничего, скоро поймешь, когда и тебя сломают. Они всех ломают, всех!
Его слова проникают под кожу как яд, попадают в кровь и заполняют собой все тело. Чувствую себя отравленной и грязной.
— Не может быть так ужасно! — сопротивляюсь я. — Не может! Не поверю! А преподаватели? А деканы? Ректор, в конце концов?!