— Я просто хочу сказать, что нельзя об этом молчать.
— Нельзя, но, понимаешь, для таких обвинений надо быть уверенным на все сто. Нет, я не сомневаюсь, что наш ДК и есть Приходько. Но зачем ему сталкивать её с крыши?
— А может, она пригрозила ему, что всем расскажет о том, что он её домогается?
— Шантажировала шантажиста? — хмыкнул он, но увидев, как Дина нахмурилась, примирительно сказал: — Ладно, прости. Просто надо убедиться, что это точно он.
Дину такой расклад явно не устраивал. Ей не терпелось рваться в бой с шашкой наголо. Не терпелось судить и казнить. И она, в общем-то, права: умалчивать такое — преступно. Но Эрик чувствовал: что-то ему мешало…
Он и сам не знал, что именно его останавливает. Точнее, откуда взялись эти сомнения, но почему-то в голове не укладывалось, что столкнул Алису с крыши физрук. И чем дольше он это обдумывал, тем больше сомневался. Вот в том, что тот шантажировал её, в том, что домогался, — он поверил, не колеблясь, а тут тихо, но настырно зудело: «А вдруг не он?».
— Ладно, и как мы можем убедиться? — сердито спросила Дина.
— Не знаю пока, надо подумать.
С минуту она молчала, а потом, улыбнувшись победно, заявила:
— Зато я знаю! Создадим новый аккаунт в контакте. Левый. И напишем ему, мол, мы всё знаем. Ну, что он домогался до Алиски, что шантажировал её и что убил…
— А дальше?
— А дальше будем за ним наблюдать, тайком. Ну и посмотрим, что он нам ответит. В любом случае его надо вывести из зоны комфорта, чтобы он как-то себя выдал.
Затея с левым аккаунтом у Эрика не вызвала особого энтузиазма, но он уступил Дине, поскольку и правда не мог ничего придумать получше.
Новую страницу они зарегистрировали тем же вечером с его телефона. Прежде Эрик соцсети упрямо игнорировал, так что сим-карту свою нигде не засветил. Но всю остальную творческую часть взяла на себя Дина. У неё аж глаза горели азартом — так её захватило это дело.
В качестве имени она выставила невнятную аббревиатуру. На аватарку прицепила картинку из интернета — девичий силуэт на краю крыши какой-то высотки. А статус украсила латинским изречением: nil inultum remanebit* (* с латыни: Ничто не остаётся безнаказанным).
В другой раз его бы от такого пафоса передёрнуло — не любил он ничего напоказ, но тут, глядя, как усердно и увлечённо Дина заполняла аккаунт, не сдержал улыбки. Было в этом что-то детское.
— Всё, готово, — объявила она. — Ну? Что пишем? Я знаю, что вы сделали прошлой весной? А если серьёзно, то… может, напишем просто: мы знаем, что это ты виноват в смерти Алисы Поляковой?
— Ну, давай так, — кивнул Эрик.
Дина отыскала страницу Приходько.
— О, смотри, он как раз в сети! — воскликнула она и, открыв окно диалога, быстро набила и отправила сообщение.
Оба замерли в ожидании…
66
Ждать пришлось недолго. Через пару минут Приходько прочёл их обличительное послание, но… ничего не ответил. Вообще ничего.
Эрика это совсем не удивило, примерно такую реакцию он и предугадывал, а вот Дина выглядела разочарованной.
— Он что, решил отмолчаться? А может, он думает, что мы просто на понт его берём?
Эрик пожал плечами.
— Дин, ну а чего ты ждала? Немедленного покаяния в ответ? Или того, что он начнёт отпираться, даже не зная точно, кто ему пишет? Честно говоря, будь я на его месте, тоже бы проигнорил.
— Ну а что ты предлагаешь? Ты же хотел удостовериться. Как тогда это сделать?
— Да я без понятия.
— В таком случае продолжим. Пусть знает, что мы не блефуем, что у нас кое-что есть.
Эрику этот её энтузиазм совершенно не нравился, хотя и Дину он понимал: покорно мириться с тем, что ей противно, — вообще не в её духе. Да и самого его корёжило от отвращения. И оставить всё, как есть, тоже не мог. Но вот пока он бы предпочёл немного подождать, понаблюдать украдкой, а там, глядишь, и пришла бы на ум какая-нибудь дельная мысль, как со всем этим разобраться.
Сейчас же у него возникло ощущение, что ни к чему хорошему их угрозы не приведут. И это были не доводы рассудка, а нечто необъяснимое, больше всего похожее на тревогу или страх, только безотчётный. Смутное чувство неотвратимой беды.
Но как это объяснить Дине, он не знал. Не находил слов. Не говорить же, что у него просто нехорошее предчувствие. Это звучало даже не то что неубедительно, а вообще несерьёзно, и попахивало дремучим суеверием.
— Дин, давай не будем? Если это он, то это опасно. А если нет — бессмысленно.
— Опасно то, что педофил, шантажист и убийца живёт среди нас. Где гарантия, что он прямо сейчас не окучивает новую жертву, какую-нибудь другую девчонку, которая так же загнана в угол? Я не могу просто сидеть, сложа ручки, и ждать неизвестно чего, зная, что этот урод в любой момент может сломать ещё чью-нибудь жизнь, — Дина выпалила всё это пылко, на одном дыхании. Глаза её на бледном лице горели так, будто у неё лихорадка. Эрику аж не по себе стало.