Чем-то её наверняка затем накачали. Может, успокоительное вкололи. Потому что позже, уже ближе к ночи, когда Нонну Александровну и Дмитрия Константиновича увезли, а их всех пригласили в приёмную «поговорить», Олеся сидела как в анабиозе. Смотрела в одну точку перед собой и едва заметно мерно покачивалась взад-вперёд. Это пугало даже больше, чем недавняя её истерика: ничего не выражающее лицо, взгляд — совершенно пустой и остекленевший, голос — монотонный, глухой, бесцветный.
Когда её о чём-то спрашивали, она отвечала лишь после долгой паузы, словно до неё не сразу доходил смысл слов.
Она даже отпираться не стала от обвинений и о жутких вещах говорила безучастно. На вопрос следователя, правда ли, что Алису Полякову столкнула она, Олеся равнодушно кивнула.
— Но почему?
В приёмной вновь повисла продолжительная пауза. Затем Олеся, всё так же глядя в никуда, негромко заговорила:
— Потому что она хотела навредить папе. Мы в тот момент вдвоём у нас в комнате были. Даша Кутузова принимала душ, а мы готовились ко сну. И тут Алиса вдруг сказала такое. Ну, мол, в курсе ли я, что мой отец — педофил? И сказала, что он её домогался. Я ей не поверила. Она предложила самой спросить у папы. Я всю ночь не спала тогда, всё думала, а вдруг она не врёт. Испугалась ужасно. И наутро всё же спросила у папы. Папа сказал, что это всё глупости, но я видела, как он… занервничал. А позже, в тот же день, на перемене, я слышала, как Алиса позвала Дину пойти после уроков поговорить. Дина не хотела с ней разговаривать, она так ей и ответила. Но Алиса настаивала. Говорила, что это очень-очень важно.
Олеся на пару секунд замолчала. Ей подали стакан с водой. Отпив немного, она продолжила:
— Я испугалась, что она ей то же самое скажет про папу. И тогда всё, конец… Поэтому я с последнего урока отпросилась, а сама заранее спряталась на чердаке. Но когда они пришли туда, Алиса призналась Дине, что встречалась с её отцом. Мне кажется, она бы потом и про папу ей рассказала, но Дина ударила её по лицу и убежала. А Алиса пошла на крышу. Я — за ней следом. Она стояла у самого края, но я не хотела её сталкивать. Я хотела просто попросить, чтобы она ничего не рассказывала про папу. Я её умоляла не делать этого. Говорила, что сделаю всё, что она скажет. Клялась, что попрошу его, и он больше никогда к ней не подойдёт. И это правда. Он ради меня всё сделал бы. Но Алиса только посмеялась надо мной. И над папой. И пообещала, что уже завтра все узнают, что он педофил. Я её не узнавала просто. Она всегда была очень милая, со всеми, и со мной добра, и очень нравилась мне, а тут такие гадости говорила. Называла его грязным уродом, а меня — тупым ничтожеством. Сказала, что ненавидит его и завтра нас обоих с позором прогонят, а папа вообще сядет… А я… я просто хотела, чтобы она замолчала…
На другой день Олесю увезли. Среди её вещей нашёлся и дневник Алисы, но его, как улику, забрали следователи. Позже Валентин Владимирович сообщил, что пока Олесю положили в психоневрологию.
А ещё через несколько дней, когда страсти немного улеглись, к Эрику приехала мама. Дина видела — для него этот её приезд оказался полной неожиданностью, тем более он даже не говорил ей о том, что случилось в пансионе. Сам сказал, что не хочет её волновать напрасно, с ним же всё в порядке, а больше никого здесь она не знает. Впрочем, рассудила Дина, она могла и новостей наслушаться, перепугаться за сына и примчаться сюда. В душе́ шевельнулась тревога: а вдруг она тоже пожелает его увезти?
Зато в этот раз Эрик представил Дину по-другому:
— Мам, это моя девушка. Я её люблю, и мы вместе.
Он даже, приобняв Дину за талию, подтянул к себе поближе, словно в доказательство своих слов. Дине это понравилось, хоть и неловко было сейчас, в такой момент, показывать свою любовь.
— Очень приятно, — улыбнулась ей женщина, с виду очень скромная, доброжелательная, но какая-то нервная, что ли. Казалось, что-то её чрезвычайно беспокоило, хоть она и старалась держаться стойко. — А меня зовут Агата. Можете так меня называть. Вы очень красивая.
— Спасибо, — поблагодарила за любезность Дина.
А затем Агата ошарашила обоих:
— Эрик, а в какой больнице лежит Нонна… То есть Нонна Александровна? И как она, не знаешь? Что врачи говорят? А то я не смогла до её отца дозвониться… — Агата осеклась, будто спохватилась. — У кого-то можно узнать про её состояние?
— Ну, у мужа её, думаю, — озадаченно нахмурился Эрик. — Ты звонила её отцу? Ты что, его знаешь?