— Эй, вставай. Подъем уже. Не слышишь, что ли?
Эрик нехотя разлепил веки, увидел над собой улыбающееся лицо Рената и недовольно зажмурился. Не может быть, что уже утро. Он ведь вот только заснул… Но телефон показывал начало восьмого.
Зуммер смолк, но кругом началась возня, хлопали двери, кто-то смеялся, кто-то кого-то звал. Пришлось и ему встать.
— Поторопись, через полчаса завтрак, — тараторил Ренат. — Кашу брать не советую, она у них вечно как клейстер. А сырники, слойки или блины офигенные просто. Особенно с сиропом и ягодами. Из выпечки ещё…
Эрик, не дослушав, скрылся в ванной. Но не успел он скинуть плавки и встать под душ, как из-за двери раздалось:
— Ты там надолго? Тебя подождать? Уже в столовку пора…
— Нет, не надо меня ждать.
— Ты же не знаешь, где столовка. Как потом найдёшь?
— По запаху. Иди уже, короче.
В столовую Эрик не пошёл. Не привык он есть в такую рань. Да и провозился долго. Особенно с галстуком помучился — пришлось делать узел по ютубу, в прежней школе галстуки носить их, слава богу, не заставляли. Поэтому сразу отправился на занятия.
На лестнице столкнулся с Катей. В белой блузке, при галстучке и в тёмно-синей клетчатой юбке он её даже и не узнал в первый момент. Да ещё и чёлку свою дурацкую куда-то дела, заколола, может. Но с открытым лицом ей стало гораздо лучше.
— О, отлично выглядишь, — расщедрился он на комплимент.
— Спасибо, — улыбнулась Катя, помолчав, застенчиво добавила: — И спасибо тебе за то, что вступился вчера за меня.
— Ерунда, — отмахнулся он.
— А ты их не боишься?
— Мажоров этих? — усмехнулся Эрик. — А чего их бояться?
Катя пожала плечами.
— А я боюсь. Люди бывают очень жестоки. Думала, после детдома ничего уже бояться не буду, а вот сейчас иду и боюсь.
— Что, плохо там было? В детдоме? — скосил на неё глаза Эрик.
Она молча кивнула.
— Не поверишь, даже сбежать оттуда хотела, но не решилась…
— Воспитатели жестили или свои?
— Свои.
— Били?
Она снова кивнула. Потом с усмешкой продолжила:
— Я так обрадовалась, когда меня сюда перевели. А тут вон тоже…
— А тут я за тобой присмотрю, — Он по-дружески приобнял её за плечи.
Катя, зардевшись, промолвила:
— Я очень тебе благодарна.
Первые два урока прошли без проблем. Педагоги их не трогали, позволяя им освоиться, а вот на третьем — литературе — пришлось писать тест. Причём такой, что мозги свернуть можно. На половину вопросов он даже приблизительного ответа не знал. Хотя гуманитарные науки Эрику всегда давались непросто. Математика, физика, да даже химия находили у него куда больший отклик.
Написав всё, что более-менее знал, Эрик отложил тетрадь. Но тут Катя перегнулась через проход к нему и, настороженно следя за русичкой, взяла со стола листок с тестом, а через несколько минут вернула, а заодно подложила и записку с ответами.
Они переглянулись, но стоило ему улыбнуться, как она сразу потупила взор. И тут он поймал на себе пристальный взгляд Дины. В отличие от Кати, она ничуть не смутилась и продолжала на него смотреть, чуть подщурив глаза, отчего видок имела довольно зловещий. Этой-то что надо?
Эрик переписал ответы в тетрадь и со звонком сдал учителю.
Но на следующий день Нина Лаврентьевна ошарашила его:
— Эрик, неужели ты совсем ничего не знаешь? Я ожидала, что ты напишешь… хуже остальных. Но не ответить ни на один вопрос… Как же так? Сдал абсолютно пустую тетрадь…
Он озадаченно посмотрел на Катю, и та закусила губу.
— Извини, но вынуждена поставить тебе двойку. Но ты можешь получше подготовиться и через неделю попробовать ещё раз. Договорились?
Тетрадь русичка ему вернула, но в ней действительно не было ни строчки, ни слова.
А во время обеда Катя призналась:
— Прости, что не сказала раньше. Я такая трусливая. Ненавижу себя за это…
— Не сказала что? — не понял Эрик.
— Я видела, как вчера после теста Дина вернулась в класс, когда там никого не было, и вырвала страницу из какой-то тетради. Я не думала, что это твоя тетрадь. То есть не была уверена… А сегодня поняла, ну, когда Нина Лаврентьевна сказала, что ты пустую сдал. Это она ведь специально так сделала, чтоб тебе двойку поставили. Но мне не хватило смелости сказать об этом прямо на уроке. Я хотела, но не смогла… Прости…
— Да ладно, не парься, никакой трагедии в этом нет. В конце концов, на двойку я и знаю. Так что, считай, всё справедливо.
— Нет! Несправедливо! И подло! Я сейчас же пойду к Нине Лаврентьевне и всё ей расскажу.