Но это он узнал позже. А в обезьяннике, куда его потом отвезли, пугали, что Шулепов в реанимации, одной ногой, а другой… даже подумать страшно.
И тогда он, Эрик Маринеску, пойдёт уже не за покушение, а за убийство, внушали ему. И тогда вместо шести-семи лет колонии сядет на все двадцать.
Но сейчас колония Эрика не страшила, об этом пока просто не думалось. Его терзал леденящий ужас — как жить потом, зная, что убил человека?
Среди ночи в отделение примчался отец Шулепова. Попросил оставить его в допросной с Эриком наедине. Орал, бил, грозился придушить голыми руками, да и душил, во всяком случае пытался, только дежурный вовремя сунулся, оттащил. Потом подоспел ещё один, тот, что составлял протокол, и вдвоём они еле удержали старшего Шулепова.
— Ты, щенок, у меня на полную катушку сядешь, — тыкал он пальцем в Эрика, которого согнуло от приступа кашля пополам. — Я тебя на зоне сгною, сучонок. Ты у меня пожалеешь, что вообще на свет родился…
Отца Шулепова вывели, но из коридора ещё доносились его брань и угрозы.
Утром заступила другая смена, коридоры оживились, началась рабочая суета. Телефон дежурного звонил, не утихая. Впрочем, он и ночью почти не успокаивался.
Дело его передали дознавателю, женщине средних лет с усталым лицом и потухшим взглядом.
По второму кругу она безучастно задавала одни и те же вопросы. Ответы набирала на клавиатуре одним пальцем и так неспешно, что он едва не уснул. Она и сама, казалось, вот-вот впадёт в спячку — настолько вялыми были все её движения. Даже говорила женщина как в замедленном режиме. И в равнодушном взгляде сквозила хроническая апатия.
Лишь в конце женщина подняла на него глаза, посмотрела осмысленно и даже немного сочувственно. Вздохнув, покачала головой.
— Ну вот чего тебе не жилось спокойно? С юности себе жизни гробите…
— Я же не хотел. Это случайно вышло, — пробормотал он.
— Всё у вас случайно, — проворчала она, листая бумаги. — Случайно выпил, случайно повздорил, случайно подрезал на почве личной неприязни. Случайно сядешь теперь. Вот ты говоришь — его это был нож. А свидетели утверждают обратное. И сам потерпевший…
— Потерпевший? Шуля? Он говорит? Он пришёл в себя? — оживился Эрик.
— Да, у него уже взяли показания.
— И как он? В реанимации ещё?
— В реанимации? — удивилась дознаватель. — Почему в реанимации? Нет, насколько знаю. И даже не в больнице. Ранение у него несерьёзное, на твоё счастье.
Отпустили Эрика только ближе к вечеру, под подписку. Мать за эту бессонную ночь как будто резко сдала, посерела и осунулась, веки воспалились, видать, наплакалась. Однако ни словом, ни взглядом его не попрекнула, только когда он сел поужинать, спросила, что произошло.
— Ты же знаешь Шулю? Руслана Шулепова? Ну вот он со своими друганами подкараулил меня тут у нас, на пустыре.
— Зачем? Чего он хотел?
Эрик пожал плечами. После горячего душа разморило и на разговоры совсем не тянуло, но просто отмахнуться от матери тоже не мог.
— Хотел выразить мне личное неприязненное отношение, — припомнил он формулировку из протокола.
Мать сморгнула, посмотрела на него озадаченно.
— Ну, устроить разборки хотел, помахаться, точнее, навалять мне…
— За что?
— Да, мам, мы же давно друг друга не выносим. Накопилось.
Эрик придвинул тарелку с супом, взялся за ложку, вдохнул аромат. Желудок моментально отозвался урчанием и сжался в предвкушении. Мать варила отменный борщ, хотя сейчас, после двадцати часов на одной затхлой воде, съел бы что угодно.
— А откуда у тебя нож? — неожиданно спросила она.
Эрик отбросил ложку, не съев и половину.
— Да не мой это нож! Я его отобрал у Шулепова. Он им там размахивал.
— А мне в полиции сказали другое. Сказали, что ты носишь с собой холодное оружие. Что вы там просто собрались после того клуба, ну… выпивали, потом поссорились, ты достал нож и кинулся на своего одноклассника.
— Это Шулепов наплёл. И это полный бред. Я тебе сказал, как всё было.
— Но раз так, они ведь разберутся?
— Наверное, — Эрик встал из-за стола. Есть перехотелось. — Мам, я спать.
Они разберутся. Должны разобраться. Всё ведь можно проверить. Были же какие-то свидетели, которые видели его в тот час одного. В маршрутке, на остановке… Так что сидеть и выпивать там с Шулей и его дружками он никак не мог. Были наверняка и камеры где-то. Сейчас же они везде понатыканы! И отпечатки на ноже должны быть не только его, а ещё и Шулепова. Да и Куклина может подтвердить, что ссора у них с Шулей вышла в клубе, что тот угрожал ему, что выпивать вместе они не могли…