— Что ты ей ответил?
— Ты знаешь, я не люблю вмешиваться в чужие проблемы, да и толком не видел ничего. Да Красновский явно был с перегаром…
— Я приеду, жди. И прошу, Темыч, не отказывай ей, раз она позвонила, значит дело серъезное.
— Я и не собирался, отказывать, — отозвался Артем.
Первое, что пришло в голову Красновский вновь добрался до Вики, с угрозами или приставаниями еще предстоит выяснить. И видно на этот раз она все же решилась подать заявление. Доберется до этой мрази, которая член в штанах держать не умеет, сам лично всю морду разукрасит, пусть и с большим опозданием, давно пора было это сделать.
Вика вышла из отделения милиции краснее вареного бурака. Что только у нее не спрашивал следователь, с подозрением взирая на ее вспотевшие ладошки в которых она бесконца сминала шарфик. К таким вопросам она была не готова, слишком откровенные, мерзкие, каверзные, от них голова шла кругом, а к горлу то и дело подступала тошнота.
Во что была одета? В какой позе это случилось? Употреблялось ли спиртное? В каких отношениях с обвиняемым находились на тот момент? Испытала ли она удовольствие? Почему никому не рассказала и не обратилась за помощью?
И это еще не весь перечень.
Вика отвечала сбивчиво, сгорая от стыда и постоянно запинаясь, и теперь боялась как бы ее показания не выбросили в мусорку, посчитав несущественными и к делу не относящимися.
И хоть она назвала имена свидетелей, предварительно спросив их разрешение, волнение только усиливалось.
Она даже Диме не сказала что пойдет в милицию именно сегодня, хотела сделать этот шаг самостоятельно, будто доказывая себе — она может, она справится. Маша порывалась отправиться с ней, но у Славика поднялась температура, а мама утром ушла на работу.
Подъехав к дому, Вика ощутила странное предчувствие, хлынувшее теплом к щекам и сильно завибрировавшее в области солнечного сплетения. Вышла из машины и осмотрелась по сторонам, щурясь от яркого солнышка.
Сергей стоял возле подъезда, поглядывая на часы и держа в руках телефон.
Она еще могла остаться незамеченной, могла уехать, но вместо этого медленными шагами все подходила ближе, пока сердце отбивало чечетку не только в области груди, но и в висках и вообще казалось во всем теле.
Ей бы ненависть испытывать, злость, а лучше полное равнодушие, а не жадно вглядываться в родные до боли черты, не желать броситься в кольцо его сильных рук, утыкаясь носом в грудь.
Остановилась в двух шагах, когда Сергей наконец заметил ее. Нет, не может сейчас она видеть в его серых глазах и радость и боль и словное отчаяние, все игра воображения. Он осунулся за эти месяцы, а морщинки вокруг глаз стали более выраженными.
— Вика, — его чувственных губ касается робкая улыбка, а голос…
— Зачем ты приехал? — преодолев оставшееся расстояние и доставая ключи, спросила она.
— Потому что не мог не приехать. Артем все рассказал и я…я хочу поддержать тебя. Ничего не говори, знаю как опоздал со своей поддержкой, знаю как виноват, но я также знаю, что не смогу остаться в стороне. Не отталкивай.
Отталкивать? Господи, хорошо он не способен прочесть сейчас ее мысли, заглянуть в смятенную душу, изнывающую без него. И да она дура, дура раз сумела простить, и возможно даже забыть о предательстве, если бы твердо знала — у них есть шанс, когда разум вопил обратное.
— Я не просила тебя о помощи, — ключи наконец то нашлись и Вика, приложив таблетку, дернула на себя дверь.
— Не просила, — согласился он, преграждая ей путь. — И если сейчас скажешь уйти и больше не появляться, уйду.
Он замолчал в ожидании ответа. Молчала и Вика, не в силах прогнать, ругая себя за слабохарактерность.
— Я знаю, ты сейчас с тем Димой, — добавляет он, — вмешиваться в ваши отношения не стану.
Вика уже открыла рот, опровергнуть это предположение, а после попросить уйти, старалась не смотреть в глаза. Сергей нежно коснулся подбородка, заставляя поднять голову, заставляя вздрогнуть. И она провалилась в серый омут глаз, утонула не пытаясь даже сопротивляться.
— Молчишь, значит не прогоняешь, — по своему расценил Орлов и в этих самых омутах блеснули искорки. — Тогда расскажи мне все.
Скрывать от матери участие в судебном разбирательстве оказалось сложно и когда наконец все закончилось Вика вздохнула с облегчением. Красновского осудили.