После ужина сир Мертон предложил партию в кайвассу. Лианна покинула их, сославшись на усталость от долгой дороги (в которую Джон не поверил), и на необходимость переговорить с мейстером (что больше походило на правду), но игра не принесла ему ни малейшего удовольствия. Наоборот, на протяжении всего времени, что он просидел с Мертоном за доской, внутри него нарастала неприязнь и раздражение. Тот на правах будущего хозяина пробовал раз или два завязать с королем светскую беседу, но видя, что король становится все более мрачен и угрюм, вскоре оставил эти попытки, и игра шла почти в полном молчании.
Джон проиграл, и это окончательно испортило вечер. Коротко попрощавшись с сиром Мертоном, он покинул большой зал, и, пока старый слуга, медленно идя впереди, вел короля к отведенным ему покоям, растравлял себя мыслями о том, что уже совсем скоро Мертон станет законным мужем Лианны, и будет по праву сидеть с ней рядом за пиршественным столом и спать в одной постели ночью, целовать, касаться, зачинать с ней детей… Он остановился как вкопанный, а старик, видимо, будучи туг на ухо, продолжал ковылять по коридору со свечой в руке. Джон, наконец, понял, почему так зол на Мертона Мандерли, и почему ему так тяжело видеть их вдвоем. Это была ревность. Он ревновал Лианну, это было неразумное, безудержное, темное чувство. Но тогда это может означать только одно — что он влюблен в нее. Да, так и есть — он влюблен. Страстно, безоглядно, как мальчишка. Потрясение было так велико, что он едва не расхохотался в голос. Влюблен! Он, вдовец и отец, доживший до седых волос в бороде, не устоял перед чарами двадцатилетней девушки, которую он помнил еще ребенком. Как это могло случиться? Почему? Ведь он почти не знает ее? Да что толку задавать вопросы, на которые нет ответов? Важно другое: что он будет с этим делать. Джон тяжело вздохнул — он знал ответ. Но от этого нахлынувшая на него радость от осознания того, что он снова любит, снова живет, исчезла. Сможет ли он, хватит ли у него сил? Не имеет значения. У него нет другого выбора. Слишком много раз он поступал против долга и чести, пора положить этому конец.
========== Глава 3. Купание ==========
Чем ближе становился день свадьбы сира Мертона и леди Лианны, тем больше времени Джон проводил за пределами замка, в полном одиночестве бродя по острову — верхом или пешим. Он прошел его вдоль и поперек, выучил и запомнил все большие и малые тропы, закоулки, чащи, деревеньки, заповедные бухточки, поляны, заросли и пустоши. Постепенно из множества тихих уголков он выбрал несколько, которые нравились ему больше других и большую часть времени между трапезами проводил там. Конечно, так было не всегда — иногда сир Мертон предлагал королю поохотиться вместе или составить ему партию в кайвассу, и Джон понимал, что его отказ будет выглядеть неучтиво, но, сидя за доской напротив соперника, он ловил себя на том, как хорошо было бы сейчас сидеть на берегу моря, пытаясь найти покой и умиротворение в тишине и одиночестве, вместо того, чтобы мучить себя ревностью и несбыточными надеждами.
Вот и сейчас он сидел на небольшой песчаной косе на южном побережье острова, наслаждаясь ветром, который трепал его волосы и приятно обдувал лицо. День был очень жарким, особенно для Севера, и Джон сбросил дублет и сапоги, оставшись в одной рубашке и бриджах. Спустя какое-то время он решил искупаться. Забавно, но по-настоящему он научился плавать уже в Королевской гавани. Это все сир Давос — как-то в один из душных летних дней он предложил королю освежиться в Черноводном заливе, и Джон, слегка смутившись, ответил, что не умеет плавать. «Эка невидаль, ваша милость» — ответил ему тогда старик — «Я научу вас плавать как контрабандист — в любой шторм не утонете». И они начали учиться — отгородили купальню на пустынном берегу, и Джон почти каждый день приходил туда. Он довольно быстро научился держаться на тихой воде бухточки, но открытое море вызывало у него безотчетный страх, который сердил его — король не должен ничего бояться, особенно такой король, как он. Но постепенно они преодолели и это, и спустя какое-то время Джон уже умел плавать не хуже любого пирата.
Улыбнувшись при воспоминании о человеке, который столько лет был одним из самых его верных друзей, король сбросил одежду и вошел в прохладную морскую воду. Он плавал то быстро, то медленно, нырял и подставлял мокрое лицо солнцу и ветру, на время отбросив все что его угнетало и тревожило… Пока не почувствовал на себе чей-то взгляд.
За ним и правда наблюдали. На берегу появился всадник верхом на лошади — фигура была невысокой и тонкой, но, пока очередной порыв ветра не растрепал его длинные волосы, он не понял, что это Лианна. Джон почувствовал, что краснеет, хотя смущаться скорее следовало ей, но поплыл к берегу. Тем временем, Лианна спешилась и пошла к воде ему навстречу. Когда расстояние между ними уменьшилось настолько, что он мог отчетливо разглядеть ее одежду и лицо, девушка заговорила:
— Добрый день ваша милость.
— И вам, миледи.
— Нравится ли вам наш остров?
Джон ответил, только доплыв до места, где мог уверенно стоять на ногах.
— Как видите, леди Лианна.
— В таком случае, позвольте пригласить вас на прогулку. Я хочу показать вам самые красивые его уголки.
— С радостью, миледи. — Джон замолчал, давая ей возможность оставить его одного, чтобы он мог одеться, но Лианна продолжала стоять на берегу, а затем резко развернулась на каблуках и быстро ушла в небольшой перелесок рядом с берегом.
Джон вышел из воды, прохладный ветер тут же остудил его, по коже побежали мурашки. Обтершись рубашкой, он кое-как натянул на мокрое тело нижнее белье и одежду, отбросил упавшие на глаза мокрые волосы и зашагал к перелеску. Лианна ждала его, сидя под деревом, и он заметил, что она как будто взволнована — девушка кусала губы, на ее щеках играл румянец. Но держалась она с ним спокойно и учтиво. Они взяли лошадей в повод и неторопливо пошли по тропе между редко стоящими деревьями. Скоро перелесок сменился более густым лесом, и тропа сузилась, и им пришлось идти гуськом. Джон пропустил ее вперед, а теперь мог без стеснения любоваться ее прямой спиной, тяжелой массой длинных темно-каштановых волос и стройными ногами — его легкое настроение после купания еще не прошло, тяжелые мысли были по-прежнему где-то далеко, и он позволил себе в кои-то веки насладиться происходящим. Лианна прервала затянувшееся молчание:
— Могу я спросить вашего совета, ваша милость?
— Разумеется, можете, миледи. Но мы с вами так давно знакомы, полагаю, вы можете обращаться ко мне по имени.
— Благодарю… Джон. В таком случае, и вы можете звать меня по имени.