«Идут, идут!» — пронесся по толпе шепот, люди начали оглядываться, факельщики выстроились в два ряда. Робетт Гловер, назначенный посаженным отцом невесты, из-за больных ног шагал медленно и переваливался из стороны в сторону. Лианна, в отличие от него, шла так ровно, как будто ее ноги не касались земли, и держалась очень прямо. Ее темно-каштановые волосы были распущены по плечам, длинный подол зеленого бархатного платья стелился по земле, а ее шею и грудь украшала броня из серебряных цепей, цепочек, медальонов и подвесок — остатки сокровищ дома Мормонтов, к которым Мандерли, несомненно, присовокупили немало и своих даров. В тишине, нарушаемой только шелестом листьев, треском факелов да редкими покашливаниями, пара приблизилась к белому дереву с красными листьями.
— Кто идет предстать перед божьим ликом? — прорезал тишину звучный глубокий голос сира Мертона.
— Лианна из рода Мормонтов пришла, чтобы выйти замуж. Взрослая и достигшая расцвета, законнорожденная и благородная, она явилась просить благословения богов. Кто пришел, чтобы взять ее в жены? — твердым, несмотря на старость, голосом ответил лорд Гловер.
— Мертон из дома Мандерли, взрослый, законнорожденный и благородный, помазанный рыцарь. Кто отдает невесту?
— Робетт из дома Гловеров, лорд Темнолесья. — Затем он повернулся к Лианне. Та стояла неподвижно и глядела в сторону, так что Джону была видна только белая щека да прядь волос. «Сейчас» — сказал он себе и внутренне собрался, как перед сражением.
— Лианна из дома Мормонтов, готова ли ты взять этого мужчину себе в мужья?
Та глубоко вздохнула, подошла к жениху, взяла его за руки, и замерла, не говоря ни слова. Жених молчал, ожидая ответа, вместе с ним ждали и все остальные. Но ее молчание все длилось и длилось, так что в толпе переглядываться и перешептываться. Краем глаза Джон заметил, что толстяк лорд Вилис заерзал в своем кресле. Тут Лианна словно очнулась от забытья, открыла рот и звонким твердым голосом произнесла:
— Нет. — И добавила вполголоса. — Прости меня. Я не могу. — А затем развернулась и почти бегом покинула богорощу.
Еще мгновение-другое был слышен звон цепочек на ее груди и шорох платья, а затем тишина взорвалась звуками. Первым опомнился сир Мертон — с красным от злости лицом он содрал с себя свадебный плащ и швырнул на землю. Его дядя, забыв про свою тучность, резво вскочил на ноги и, выпучив глаза, оглядывал гостей, словно ища того, кто объяснит ему происходящее. Септон осуждающе качал головой. Разговоры становились все громче, кое-где уже раздавались смешки, гости из других домов бросали на Мандерли косые взгляды, но тут раздался чистый высокий голос, и Джон с удивлением понял, что это говорит его кузен Рикон:
— Добрые лорды и леди, очевидно, свадьбы не сегодня не будет. Причина не известна никому из нас, но думаю, лучше всего нам будет разойтись и дать сиру Мертону и леди Лианне в тишине и покое обсудить любые препятствия к их браку, если таковые существуют.
Сир Мертон, угрюмо глядя под ноги, первым вышел из богорощи. За ним последовал его дядя, бормоча себе под нос, но так, чтобы все желающие могли его услышать: «Неблагодарная девчонка… так нас опозорить… теперь пусть хоть на коленях умоляет… «. А следом за ними и Джон покинул место несостоявшейся свадьбы, почти не замечая почтительно расступавшихся перед ним людей.
На этот раз Санса постучалась, прежде чем войти. Джон поднял на нее глаза и увидел, что она как никогда серьезна.
— Мне едва удалось уговорить их всех успокоиться и разойтись по спальням. Правда, большинство из них, включая всех Мандерли, предпочли сразу уехать.
Отвечая на немой вопрос брата, она покачала головой и нахмурилась:
— Заперлась у себя и никого не хочет видеть, даже меня. Порой своим упрямством она напоминает мне Арью.
Джон только слабо улыбнулся. Санса повернулась к брату и посмотрела на него тяжелым взглядом.
— А ты все страдаешь, как я погляжу, не так ли?
— О чем ты, Санса?
— О том, что бедная девочка не смогла держать все в себе и рассказала мне вчера ночью, сразу после моего приезда. Сейчас тебе следует не жалеть себя уединении своей спальни, где тебя никто не осмелится потревожить, а расхлебывать кашу, которую ты, дорогой братец, заварил.
Джон сглотнул.
— Я надеялся, что дело не только во мне.
Тут Санса подлетела к нему и схватила за плечи:
— Ах, он надеялся! Посмотрите на него! Девушка из любви к тебе только что отказала жениху на глазах у сотни гостей, опозорилась и лишила себя надежд на будущее — это его не трогает!
— Ты говоришь с королем, Санса, потрудись…
— Сейчас я говорю с братом — отрезала она. — И как твоя сестра я прошу и требую — иди к ней и утешь ее. — Затем она вдруг отпустила плечи Джона и устало опустилась на постель рядом с ним.
— Я боюсь за нее, Джон. Боюсь, что ее стойкость сыграет с ней злую шутку.
— Санса… — хрипло ответил Джон с мукой в голосе — ты не понимаешь… Если я войду к ней, то…
— Джон — теперь голос сестры звучал мягко. — Сейчас это не имеет значения. Ей нужен ты. Не я, не ее жених, не преданные слуги, не ее давно умершая мать — а ты. Иди.
***
Владыка Семи королевств и Защитник государства на нетвердых ногах подошел к тяжелой дубовой двери, и, заранее зная, чем все кончится,
Как давно он это понял? Когда пришел в богорощу несколько часов назад? Когда Когда целовал Лианну в лесу? подплывал к Медвежьему острову? Когда танцевал с ней в Винтерфелле пять лет назад?
и покоряясь этому знанию, трижды стукнул кольцом о древесину, а затем толкнул тяжелую дверную створку.
========== Глава 7. Как честный человек ==========
Джон спускался по лестнице вниз, в Большой зал. Час был еще ранний, солнце только взошло, но он все равно, не до конца осознавая это, старался, чтобы деревянные половицы не скрипели под его ногами. Пару раз его заносило на поворотах, и он натыкался на углы, а один раз стукнулся головой о низкую балку. Он резко остановился, потер лоб, поморщился и не смог сдержать смех.
Войдя в зал, он не ожидал никого там увидеть, и поэтому остановился как вкопанный, глядя на свою кузину, с аппетитом поедавшую яичницу с беконом и свежим хлебом.
— Санса! Я думал, ты уехала.
— Доброе утро, Джон. Нет, я решила, что мой муж обойдется без меня еще день или два.
Она встала, чтобы поклониться, но улыбнулась широко — по-родственному. Он подумал, что раньше не замечал у нее такой улыбки, никогда. Джон подошел, сел рядом с ней — перед ним тут же появилась тарелка с едой и кубок с элем, но ему кусок не лез в горло, поэтому он только глотнул эля, а потом с силой потер ладонями лицо, словно пытаясь собраться с мыслями.
— Оставьте нас — Санса вежливым, холодным тоном, который всегда делал ее такой похожей на мать, кивнула слугам, и те вышли из зала, закрыв за собой дверь. Вся холодность тут же слетела с Сансы, и она, отодвинув тарелку и промокнув губы салфеткой, повернулась к Джону и лукаво улыбнувшись, сказала: