— Свое имя, свой остров и саму себя. — Не давая Джону возразить, она продолжила. — Я не помню своего отца, Джон. Только мать и сестер. Они всегда учили меня, что я прежде всего Мормонт, а уже потом все остальное. Мне часто это твердили, и когда моя мать с сестрами уехали на войну с Роббом Старком, мне было шесть, и они оставили. Я очень боялась, что не смогу оправдать возложенный на меня долг — и повторяла себе их слова каждый вечер, и жила надеждой, что скоро они все вернутся, а я снова смогу жить по-прежнему, когда моей большой заботой был урок у мейстера. Но никто из них не вернулся, и я осталась одна — последняя из Мормонтов, против целого мира, которому, к счастью, почти не было до меня дела. Но их слова засели у меня в голове и в сердце: с ними я просыпалась и засыпала, и все, что я делала, было подчинено э тому, чтобы как можно лучше защищать остров и его жителей от любых врагов и заботиться о них.
Война закончилась и в Вестеросе воцарился мир, а я продолжала жить так, как будто ничего не изменилось. И никогда не думала о том, чего хочу я на самом деле, любая мысль о собственных желаниях казалась мне чем-то диким, противоестественным, ненужным. Может быть, на меня так подействовали рассказы о предательстве моего кузена сира Джораха, который навлек позор на наш дом — не знаю. А когда я расцвела, и мои советники заговорили о браке, я согласилась с этим как с необходимостью — я знала, что рано или поздно мне придется выйти замуж, чтобы продолжить род Мормонтов. Для меня даже не имело значения, будет ли мне нравиться мой муж, будет ли он молод или стар, красив или уродлив, добр или нет. Но, конечно, я обрадовалась, когда мне предложили Мертона Мандерли — я знала, что он по крайней мере, молод, здоров и пригож лицом.
Лианна ненадолго замолчала, опустив голову вниз и ковыряя пальцем узелок на ткани бриджей.
— Я всегда восхищалась тобой, знаешь ли. Ты для меня был настоящим королем — бастард или нет. Твой образ был в моем сердце как образец — возможно, именно это было причиной моего равнодушия к будущему мужу, — я знала, что ни один мужчина все равно не сравнится с тобой. Но я никогда не мечтала о тебе всерьез — это было все равно, что мечтать о солнце или о звезде с неба.
— Я знаю — тихо ответил Джон.
— Это Санса проговорилась, да? Все же кое-что я не говорила даже ей. Девочкой я втайне мечтала о том, что сделаю что-нибудь такое — например, спасу твою жизнь, жизнь короля — чтобы ты обратил на меня внимание, выделил из остальных твоих знаменосцев.
— В этом не было нужды — я и так всегда помнил, что дом Мормонтов сделал для меня.
— Но все равно уехал на юг — Лианна покачала головой, с улыбкой вспоминая свою детскую обиду. — и я вспоминала тебя, сначала почти каждый день, потом реже, но не забывала никогда. И когда мы встретились в Винтерфелле пять лет спустя — я словно на крыльях летала при мысли, что ты не забыл меня. Воспоминания о том пире стали моим маленькое тайным сокровищем, но, конечно же, я и думать не смела о большем. А вот когда я увидела тебя на пиру в Новом замке — меня поразило, насколько настоящий ты не был похож на мое воспоминание. Ты был старше, выглядел уставшим и грустным — и я захотела тебя. Не только как мужчину, любовника. Всем моим существом завладело одно желание — чтобы ты стал частью моей жизни, и чтобы я стала для тебя тем же, чем ты был для меня все эти годы и даже больше. Я захотела этого с такой силой, что испугалась сама. Со мной никогда ничего подобного не было до этого, я не знала, что делать с этими чувствами и желаниями.
Я не хотела сначала, чтобы ты приезжал на мою свадьбу — но Мертон все решил без моего согласия — не спорить же было с ним при всех. Наверное, на людях я казалась спокойной, но каждый раз, когда я замечала твой взгляд — внутри меня загорался пожар, мне казалось, что любая вещь, стоит мне ее коснуться, должна вспыхнуть, так внутри меня все пылало. Вот поэтому — она, наконец, снова посмотрела Джону в глаза — я решила открыться — не было сил все это носить в себе. «Пусть он отвергнет меня или даже посмеется надо мной» — думала я — «и мне станет легче, по крайней мере, я перестану надеяться и мечтать, и смогу снова быть просто леди Мормонт, которая твердо знает, в чем ее долг и смысл жизни».
— Но этого не случилось — ответил Джон — и я рад этому. А что до предательства — то я не знаю, есть ли на это правильный ответ. В моей жизни я столько раз предавал кого-то, потому что это твердил мне мой долг, что уже не могу сказать, что правильно, а что нет. Обеты и клятвы связывают нас как путы, и иногда приходится разорвать одну веревку, чтобы потуже затянуть другую — и кто скажет, какая из них важнее?
— Но кто знает, не было ли это правильнее? Ты ведь сам мне говорил в лесу.
— Говорил. Тогда для нас и правда не было будущего. А теперь оно есть. И если я не смог бы отказаться от тебя, проведя с тобой ночь, то уж тем более не могу и не хочу делать этого сейчас, когда ты открыла передо мной душу и подарила такое счастье.
Он взял ее лицо в ладони и приблизил к своему.
— Я люблю тебя, Лианна Мормонт и хочу, чтобы ты никогда в этом не сомневалась. И все, чего я хочу — чтобы ты стала моей и позволила мне с лихвой вернуть тебе все, чем ты уже одарила меня и показать, что я достоин твоей любви. Что ты на это скажешь?
Лианна глубоко, порывисто вздохнула, и вдруг обняла его крепко, прижалась лицом к его груди, ее речь звучала глухо:
— Ты спрашивал, почему я плакала. Потому что не знала, что мне делать. Долг велел отказаться от тебя, прогнать от себя, жить как раньше, забыть о нашей любви. А сердце говорило, что, если ты оставишь меня, даже поддавшись моим уговорам, я не смогу жить, и буду только тенью себя прежней. Мне следовало это понять с самого начала — когда я призналась тебе в любви — что я не смогу. И не желаю. Ты пророс в мое сердце, и отказаться от тебя будет означать вырвать его с корнем. — Она подняла лицо вверх и, глядя ему в глаза, сказала:
— Я поеду с тобой в Королевскую гавань и стану твоей женой и да помогут мне в этом старые боги.
Джон стиснул ее в объятиях, и, прижавшись щекой к ее макушке, с облегчением бормотал, обращаясь скорее к себе, чем к ней:
— Я так боялся, что ты не согласишься, Лианна. Так боялся. А теперь я чувствую себя таким счастливым — и не знаю, что мне с этим делать. — Он тихо рассмеялся и снова посмотрел на слегка отстранившуюся Лианну, затем опять поцеловал ее. — Но твой род не угаснет. Наш самый младший сын получит имя Мормонтов и титул лорда. Ты не предашь память своих предков, это я тебе обещаю.
— Разве такое возможно? — Лианна отстранилась от него и слегка нахмурилась, словно не веря его словам.
— Я король — спокойно произнес Джон — для меня мало что невозможно.
— Когда я обнимаю тебя, то забываю об этом.
— В твоих объятиях я просто влюбленный мужчина, и всегда им буду. Но вне их я король Семи королевств. А ты будешь моей королевой.
— И ты не против видеть рядом с собой королеву, которая предпочитает бриджи и дублет платьям, а добрую сталь и прямое слово — интригам и уверткам? Королеву, которую столичные дамы будут считать грубой северянкой?
— Именно такую — серьезно ответил Джон. — И как король я настаиваю, чтобы ты стала моей как можно скорее.
— Погодите приказывать, ваша милость. Я еще пока не ваша. — легко выскользнув из его объятий Лианна вскочила на ноги, и побежала к лесу. А король, забыв про свою серьезность — усмехнулся и бросился за ней.