Пять лет назад они с Дейенерис собирались совершить совместное путешествие по всему королевству, как сделали некогда король Джейехерис и королева Алисанна. Все уже начало портиться, и Джон надеялся, что поездка поможет Дени забыть о своей печали и снова сблизит их, не дав маленькой трещине превратиться в большую. Но в первом же замке, где они остановились, ворон принес известие, что в Дорне раскрыт заговор и вспыхнул мятеж. Дейенерис приняла решение лететь на помощь принцессе Арианне, а Джон отправился дальше один. В Винтерфелле его встретили тепло — Рикон и Санса устроили пир в честь короля, на котором было много тех, кто сражался бок о бок с Джоном в войне против Иных и других сражениях, старые лорды, помнившие еще Рикарда Старка, новая знать из вольного народа, заселившего обезлюдевшие после войны земли. Была там и Лианна Мормонт, твердой рукой правившая своим маленьким, но гордым островом.
При встрече Джон поразился тому, как она изменилась — из маленькой, всегда нахмуренной девочки, которая старалась держаться как взрослая и не показывать свою слабость, она превратилась в высокую, еще немного угловатую, но уже девушку. Лианна не стала красавицей, но в ней была диковатая, не заметная на первый взгляд прелесть — прелесть полевого цветка, выросшего в суровом краю, и расцветшего в тишине и вдали от людских толп. Джон весь вечер любовался на нее — в ней было что-то от молодого порывистого животного — лошади или сокола. В конце пира, когда большая часть гостей была уже пьяна, но музыканты еще не устали играть, он пригласил Лианну на танец и был удивлен как тем, что они почти одного роста, так и тем, что под нарядным платьем его рука ощутила не привычную для женского тела мягкость, а упругие, перекатывающиеся под кожей мышцы, больше приличные воину, чем девице. Впрочем, женщины Мормонтов всегда славились тем, что доспехи им было носить едва ли не привычнее, чем платья.
Но уже поздним вечером, когда Джон собирался ложиться спать, в его комнату бесцеремонно вошла Санса, и заговорила напрямик:
— Джон, я хочу поговорить о Лианне Мормонт. Ты в шаге от того, чтобы поступить дурно, и мой долг удержать тебя от этого.
— Я не понимаю тебя, сестра.
— Мне придется тебе объяснить. Пять лет назад, когда ты уезжал в столицу, Лианна проплакала несколько часов подряд — об этом не знает никто, кроме меня, потому что на людях девочка держалась так, как будто ничего не произошло. Она восхищалась тобой, ты стал для нее образцом — совершенным воином, совершенным королем. И за эти пять лет ее обожание ничуть не ослабло. Теперь ты понимаешь, что наделал своими танцами и улыбками?
— С каких пор протанцевать один танец с девушкой, которую я знал еще ребенком — преступление?
— С тех самых, как ты надел корону и женился на Дейенерис Таргариен. Женское сердце — хрупкая вещь, Джон. Лианна Мормонт выглядит сильной, и она действительно такая, но между детским обожанием и женской любовью — тонкая грань, которую в ее возрасте можно перейти, даже не заметив этого. Это оружие, против которого у нее нет защиты.
— Я не знал ничего об этом, Санса. А если бы знал — не вел бы себя так с ней. И все же я надеюсь, что она видит во мне только короля, покровителя и друга детства.
— Хорошо бы, Джон. У меня болит сердце за это дитя. У Лианны нет других родственников, кроме изгнанного Джораха Мормонта, и поэтому я считаю себя в ответе за нее. Она еще очень юна, и очень немногое знает о жизни, о мужчинах и того меньше. А я хочу, чтобы она была счастлива, Джон — не так, как я. Но это будет возможно только, если ты не дашь ей возможности в тебя влюбиться.
— Что мне для этого сделать?
— Мне нелегко это говорить, но уезжай скорее. А до того избегай встреч с леди Мормонт, а если все-таки столкнешься с ней, веди себя как можно более холодно. Это все, о чем я прошу, брат. Доброй ночи.
Санса ушла, а Джон лег спать с тяжелым сердцем. Сестра была права, а он поддался собственным желаниям, не думая о других. Король не имеет на это права. Джон последовал советам кузины и покинул Винтерфелл так быстро, как это стало возможным, чтобы не возбуждать слухов, а до этого ни разу не виделся с Лианной Мормонт, которую Санса держала вдали от него. Теперь та давняя история уже не так давила на его совесть — в конце концов он сделал тогда все, что от него зависело, чтобы не причинить вреда девочке, которая была ему не безразлична и, чей дом остался верен ему в самые тяжкие времена. Теперь, должно быть, она уже замужем или обручена — Санса наверняка об этом позаботилась. Интересно, как она встретит его спустя эти пять лет?
========== Глава 6. Дом, милый дом ==========
Винтерфелл стоял, как и тысячи лет до того — огромный, древний, несокрушимый. После пожара это был уже не совсем тот замок, что знал Джон в детстве, но Рикон и Санса отстроили его как следует, сохранив все, что можно было сохранить и изменив как можно меньше то, что требовало изменений. Из его младшего двоюродного брата, который был совсем ребенком, когда Джон покинул свой дом, получился хороший лорд — очень молодой, горячий, но уже познавший горький вкус изгнанничества и лишений. Это не давало ему зазнаться, а опыт жизни среди одичалых позволил Рикону хорошо понимать их, а им — уважать его.
Еще из Дарри Джон послал ворона, сообщая о своем прибытии и прося не устраивать никаких пышных приемов. Тем не менее, когда Визерион приземлился на небольшую пустошь невдалеке от Зимнего городка, его ждала маленькая процессия, которую возглавлял его младший брат (про себя Джон продолжал называть его братом, а Эддарда Старка — отцом, хотя и знал, что это не так). Рикон сидел очень прямо на сером мерине, который переступал ногами и косил взглядом. К счастью, Визерион был достаточно умен и послушен, чтобы не трогать лошадей и людей без приказа. Сопровождавших брата всадников Джон не знал, кроме одного — крепкого лысеющего коренастого мужчины в древних бронзовых доспехах. В то время как все остальные спешились и преклонили колени, он только склонил голову, но Джон понимал, как много значит и этот знак почтения.
После того, как все поцеловали его руку, король крепко обнял брата, сел на приготовленного для него скакуна, и процессия двинулась обратно в Винтерфелл. У ворот их встретила Санса: красивая, высокая, нарядная, с ключами на поясе, — настоящая хозяйка замка. Все беды и потери прошлого как будто никак не отразились на ней, и только очень хорошо знавший ее человек мог заметить то огромное расстояние, которое пролегало между этой ослепительной молодой женщиной, и восторженной девочкой, когда-то покидавшей Винтерфелл. Вопреки просьбе Джона, его родичи все-таки устроили пир — скромный, только для обитателей и гостей дома Старков, но тем не менее, это было именно пиршество, а не семейный ужин. Впрочем, скоро Джон расслабился и ел и пил с удовольствием, улыбаясь шуткам, которые были старыми еще во времена его детства, отвечая на здравицы и радуясь обществу кузена, с которым он сблизился за последние несколько лет их частой и подробной переписки. Взгляд Джона скользнул по пирующим — в череде лиц, молодых и старых, знакомых и незнакомых, было одно, которое выделялось как внешностью, так и выражением, и царапало взгляд, точно зазубрина на клинке.
— Сандор Клиган все еще служит тебе? — спросил он, наклоняясь к Рикону.
— Да, и он хороший знаменосец — год назад я отдал ему Хорнвуд.
— Вот как — что ж, полагаю, ты прав, брат. Но в Королевского гавани об этом человеке по-прежнему недобрая память, хотя прошло уже много лет, как он ее покинул.