Примечательно, однако, что — несмотря на распространенность браков пожилых мужчин с молоденькими барышнями — общественное мнение все-таки полагало их «неравными». «Серьезные» брачные намерения, а тем более любовные интриги между «юницами» и теми, кто «по возрасту годился в отцы не только» им, но и их «старшим сестрам», одинаково считались предосудительными («При неравенстве лет может ли быть взаимное чувств услаждение? — Скажите мне, мужья-старички, скажите по совести, стоите ли вы названия мужа? Вы можете только возжечь любовный огонь, но не в состоянии утушить его…»).[109] Это отношение было общераспространенным, кроме исключительных случаев, когда болезнь или физический недостаток одного из супругов требовал заботы и содержания со стороны другого.[110] В то же время в законах XVIII в. был зафиксирован (на основе Кормчей книги) и максимальный возраст для вступления в брак — 60 лет. Крестьяне считали «уместным» брак мужчин «не старее» 50 лет, женщин — 45.[111]
Описанная тенденция — брачности пожилых мужчин и молодых, а порою даже юных женщин — сохранялась и позднее. Например, Д. А. Дьякова вышла в 1795 г. замуж за 52-летнего Г. Р. Державина, когда ей не исполнилось тридцати («соединение долженствовало основываться более на дружбе и благопристойной жизни, нежели на нежном, страстном сопряжении», — полагал поэт и признавался, что он «совокупил судьбу не пламенною романтическою любовью, но благоразумием, уважением и крепким союзом дружбы»).[112] «Хорошенькая собой, с большими карими глазами и чудными густыми ресницами девица Кудрявцева», «едва вышедшая из пансиона» (следовательно, ей было не более 16–17 лет. — Н. П.), выйдя замуж за князя А. А. Трощинского, «казалась скорее дочерью его, чем женой», и «странно было видеть, как она прибегала — истинно как дитя — и спрашивала у него позволения идти гулять или надеть платье…». Спустя десятилетие 17-летняя А. П. Полторацкая была выдана отцом замуж за 52-летнего генерала Керна, который, по ее словам, был ей «так противен», что она «не могла даже говорить с ним».[113]
Иначе сложились отношения в семье Ф. П. Львова — двоюродного брата архитектора Н. А. Львова: несмотря на то что юная жена была моложе вдовца с несколькими детьми на 22 года, она сумела заменить им мать. Аналогично: счастливый брак ожидал «немолодого, некрасивого и ничем не примечательного князя Щербатова» с Е. Нарышкиной — «замечательно красивой, кокетливой и весьма легкомысленной» девочкой-девушкой, бывшей моложе его более чем вдвое. В те же годы 18-летняя купеческая дочь Татьяна Полилова была выдана замуж за квартирмейстера Павловского полка Ф. И. Григорьева, которому шел 38-й год, и была счастлива в этом браке.[114]
Обратная ситуация — брачности немолодых женщин с молодыми мужчинами — практически не просматривается в дворянском сословии. Единственный пример несоответствия в возрасте подобного рода — замужество 34-летней С. В. Капнист (причем замужество первое!) с 28-летним преподавателем Полтавского кадетского корпуса В. А. Скалоном. Любопытно, что — несмотря на подробное изложение мельчайших деталей в воспоминаниях С. В. Капнист-Скалон — она обошла вниманием и этот факт, и само описание позднего замужества, ограничившись лишь будничным: «устроилась и моя судьба».[115] (Вероятно, вопрос о замужестве долго был мучительным для мемуаристки, ведь в то же время 20–22-летние дворянки считались уже перестарками, привередницами,[116] а в крестьянском быту их звали прокисшими невестами, однокосками, вековушами.)
110
«Физически она была развита плохо, в ее сложении имелся недостаток, и я не льстила себя надеждой, что молодой жизнерадостный человек будет любить ее и заботиться о ней…» (Радищев. С. 130).
111
«Вдова шестидесятилетняя аще паки восхощет сожительствовати мужу, да не удостоится приобщения Святыни…» (КК. Правила Василия Великого. № 24. С. 228.). Ср.: ПСЗ. Т. XII. № 9087; имеется разводная грамота середины XVIII в., из текста которой следует, что неких супругов Ергольских развели, ибо ему было 82 года, «в каковыя не плотоугодия устраивать, но о спасении души своей попечительствовать должно…» (РГИА. Ф. 796. Оп. 34. № 369). РЭМ. Ф. 7. Оп. 1. Д. 23. Л. 17–18.
114
Коплан Б. И. К истории жизни и творчества Н. А. Львовой // Известия АН СССР. 1927. № 7–8. С. 699–726; Вильмот Марта. С. 475; Полилов. С. 47.
116
Особенно стойко это убеждение держалось в провинции; отсутствие женихов воспринималось как жизненная трагедия. Янькова. С. 439.