Но революция в СССР, по-видимому, произойдет нескоро — на повестке дня пока что оказалась очередная смена власти. К управлению государством пришли политические лидеры, которым в среднем 55–60 лет. Их биографии отличаются от биографий предыдущих советских руководителей. Лидеры брежневского и черненковского политбюро начинали свою карьеру в годы массовых чисток, принудительной коллективизации, голода, Второй мировой войны. К власти они пришли приблизительно в 30—40-х годах, заменив деятелей, уничтоженных в сталинских лагерях. Им удалось придать советскому режиму относительную устойчивость — в той мере, в какой коммунистический режим может быть устойчивым.
Те, кто сменил Константина Черненко — М.Горбачев, В.Воротников, Н.Рыжков и другие, — в 30— 40-е годы были школьниками. Сталинская эпоха не оставила в их душах нравственных шрамов и психологических комплексов. Они более образованны, чем их предшественники, самоуверенны и самонадеянны, динамичны и изобретательны. И более современны: за их плечами стоит опыт личного знакомства с Западом. При всем этом, однако, новые советские руководители могут оказаться еще менее склонными к социальному плюрализму, чем состарившиеся в кровавых чистках коммунистические правители, жившие в постоянной тени (и страхе!) сталинского террора.
Для Горбачева и его коллег сталинские преступления — далекая и во многом абстрактная историческая эпоха. Разумом они могут быть против Сталинских методов, но подсознательного, леденящего душу страха перед ними — его хорошо осознавали и чувствовали Хрущев, Брежнев, Андропов, Черненко — у них нет. Так что стремясь провести в жизнь свои планы и идеи, они вполне могут обратиться — уже обращаются — к традициям сталинского правления.
Горбачев весьма удачно реставрирует и воссоздает сталинский стиль партийной работы. Поначалу в мелочах: он начинает подписывать постановления без официальных титулов в качестве одного из секретарей (а не Генерального) ЦК. Так волен был поступать Сталин, полагавший, что статус всегда перекрывает любые звания. Затем — в более серьезных деяниях: бесцеремонно (и решительно) очистив аппарат власти от своих противников, он спешно отстраивает собственный культ личности. И опять — по сталинской схеме. Ему недостаточно было просто согнать с политической сцены престарелого премьера — так норовили поступить и его предшественники. Он заставил его, униженного, восхвалять себя, вложив в его уста подобострастное "признание": "Хочется сказать о той теплой, товарищеской обстановке, которая создалась в Политбюро за последнее время"{68}. Стало быть, за пределами Горбачевского "последнего времени" товарищеской обстановки в ЦК не было. Так за новой формой очередного советского руководителя — показной демократичностью и нарочитой доступностью — выявилось сталинское содержание: надменность, честолюбие. Оказалось, что у Горбачева нет и плана изменения государственного управления: задуманные им реформы — всего лишь починка системы, а не ее реорганизация. В выигрыше у него, как и у Сталина, оказалась лишь "горбачевизация" аппарата правления. Горбачев и его сторонники были и остаются пленниками коммунистической системы, так что море социальной ненависти не стало и не станет в СССР меньше, ибо режим, который они представляют, антинароден, античеловечен. Возможно, само это море будет более спокойным. Но в укладе советской жизни не предвидится и не произойдет существенных изменений: жизнь простого человека по-прежнему будет тяжелой, возможно, несколько менее тяжелой, а возможно — и более. И это даже не зависит от воли новых советских руководителей. В рамках коммунистической системы они полностью утрачивают контроль над социальным процессом: над производительностью труда и технологией производства. И социальная стихия будет диктовать образ и стандарт жизни советского общества.
Советские элиты, как и сейчас, будут наслаждаться многочисленными материальными привилегиями и льготами. Политический аппарат по-прежнему будет жестоко карать (может быть, меньше, чем сейчас, а может быть, больше — все зависит от ситуации момента) тех, кто решит требовать свободы и справедливости. Ответственные сотрудники станут чаще ездить за границу, ибо связи с Западом в ближайшие годы расширятся и углубятся. Их досуг станет многограннее, возможно, ярче: будут смоделированы образцы с западной индустрии развлечений. А рабочие тем временем будут вынуждены работать еще больше и еще более усталые будут часами выстаивать в очередях. Как и раньше, будут выпивать "на троих" под соленые огурчики, обсуждать и осуждать моральный облик соседа или начальства, жениться не в первый раз, разводиться не в последний раз, рассуждать о равноправии и равенстве. И ждать. И надеяться. И верить в "светлое будущее".