Генрих и Елизавета давно уже перешагнули тот рубеж, в каком обычно терялась невинность, — двенадцать лет для девочек и четырнадцать для мальчиков. Король должен был иметь сексуальный опыт до брака — этого от него не просто ожидали, но и всячески поощряли. Подобные связи доказывали его сексуальную силу и, потенциально, способность иметь детей, что Генрих уже доказал. А вот невеста, если только она не была замужем прежде, должна была быть бесспорно девственной. Несмотря на слухи о связи с дядей, Елизавета почти наверняка вступала в этот брак девственницей. Одним из самых мощных средств для того, чтобы стать супругой короля, всегда была добродетель невесты. Считалось, что мать будущих королей и королев просто обязана обладать высочайшей моралью и быть вне всяких подозрений. Елизавету тщательно охраняли в дни царствования ее отца — родители прекрасно сознавали ценность своей старшей дочери на международном брачном рынке.
Королевская постельная церемония подчинялась столь же строгим правилам, как и церемония бракосочетания и свадебное празднество. Примерно в восемь вечера фрейлины проводили королеву в ее покои, раздели и уложили в постель. Жених был раздет до рубашки — рубашка была длиной до середины бедра, а у Генриха еще и украшена изысканной вышивкой. В сопровождении своей свиты, музыкантов, священников и епископов он входил в спальню жены. Клирики произносили благословения, а затем новобрачным подавали приправленное специями вино. Этот напиток называли «последним бокалом» и приправляли его дорогими сладкими и острыми специями — перцем, шафраном, имбирем, гвоздикой, корицей и мускатным орехом. Считалось, что такой напиток полезен для здоровья и пищеварения, освежает дыхание, придает силу и смелость.
Участники церемонии часто не спешили уходить. Иногда они требовали, чтобы новобрачные показали им свои соприкасающиеся обнаженные ноги — в некоторых случаях это считалось признаком консумации брака. Другие свидетели хотели увидеть, как новобрачные целуются или обнимаются. Эта церемония была грубым напоминанием о том, что королевское тело — собственность государства; его функции весьма интересны для подданных. В этом отношении королю и его супруге приходилось тяжелее, чем самым бедным их подданным. Возможно, у бедняков и не было той роскоши и удобств, что у королей, но у них, по крайней мере, была роскошь личной жизни в прямом смысле слова.
Даже после того, как череда придворных, пожелав королевской чете доброй ночи, удалялась из спальни, некоторые оставались подслушивать под дверями, ловя каждый звук, подтверждающий консумацию брака. Для Генриха и Елизаветы отсутствие приватности даже в самые интимные моменты было делом привычным. Королей и королев слуги сопровождали всю ночь. Иногда раскладную кровать устанавливали у дверей королевской спальни или в передней, а порой слуги спали в одной комнате с хозяином и его женой или любовницей.
Близость слуг диктовалась соображениями практическими и соображениями безопасности. Когда слуги находились в той же комнате или поблизости, им можно было мгновенно отдать любой приказ. Кроме того, во время сна монарх находился в самом уязвимом состоянии. Учитывая ту сложную обстановку, которая сложилась в результате восшествия на престол Генриха VII, он мог настаивать на том, чтобы в течение ночи его слуги и телохранители находились поблизости. Неудивительно, что слуги часто играли главную роль в выявлении супружеской измены или распаде неудачных браков.
Королевское ложе было отделено от комнаты плотным пологом, и за супругами не подсматривали (хотя и подслушивали). Но на следующее утро явные признаки свершившегося брака иногда демонстрировались всему двору. Когда в 1469 году Изабелла Кастильская выходила замуж за Фердинанда Арагонского, окровавленные простыни были предъявлены в качестве доказательства потерянной девственности. А вот во время бракосочетания ее сводного брата-импотента простыни пришлось прятать под одеялом.
Хотя документов сохранилось немного, скорее всего, Генрих и Елизавета провели первую брачную ночь в самом роскошном помещении Вестминстерского дворца — расписной комнаты. Комната эта, как явствует из названия, была богато украшена. Росписи, выполненные по заказу Генриха III, изображали коронацию Эдуарда Исповедника. В описании XIV века говорилось, что «все воинственные библейские истории были изображены с чудесным мастерством»[37]. В комнате имелся большой камин и небольшая часовня для королевской четы. Из окна открывался прекрасный вид на реку и Ламбетский дворец, а под окном были устроены узкие садики.