Храм остается за спиной, он вновь минует скверик и пересекает шоссе. Сделал все, что мог, до последней минуты пытался хоть что–то предпринять. Ниоткуда с любовью, надцатого мартобря. Если идти быстрым шагом, то дома будет минут через десять. Отец Иоанн тоже уехал домой, на пару недель. Большая рыжая кошка лениво перебежала тротуар. Вспомнился московский приятель, специалист по Джону Каблукову. Тип–топ, прямо в лоб, по обочине хлоп–хлоп. Лесная дорога подошла к концу, вот и последние деревья остались за спиной. «Интересно, — думает он, — что было бы, если бы я все–таки убил ее? Нэля, — думает он, — что было бы, если бы я убил тебя?» Нэля не отвечает, она ждет возвращения сына из школы и даже не вспоминает о том, что они когда–то были знакомы. А если и вспоминает, то это еще ничего не значит, все мы чего–то и как–то вспоминаем, сень–тень, тень–сень, пересвист птиц за далеким крымским домиком. Он провожает кошку глазами и убыстряет шаги. Возле утренней продавщицы толпится народ, почти все помидоры распроданы. Ни одной рифмы нет в голове, разве что Маринка–малинка, но это уже было. Было, но прошло, он не думает об этом, он просто повторяет, автоматически, как заклинание. И не надо думать, что если бы он встретился с отцом Иоанном, то рассказал бы все. История должна быть неполной, затерялись бы многие страницы и целые главы. Например, Маринка–малинка. Ему никогда больше не увидеть ее, не побывать ни в Бостоне, ни в Брисбене. Они с Сашей спустятся к воде и вспомнят, что да, был у них такой знакомый. Он еще в Москве к нам заходил, перед самым отъездом, скажет Марина, даже не поворачиваясь к Александру Борисовичу. Скажет спиной. Как бы скажет как бы спиной. Тип–хлоп. Вот уже виден фасад собственного дома, можно замедлить шаги и отдышаться.
У подъезда его ждет жена. Он не удивляется этому, просто смотрит на нее и говорит: — Привет. — Чем–то надо заполнить оставшееся время. Жена похорошела за те месяцы, что они не виделись. — Ты получила мою телеграмму? — спрашивает, вспоминая, что отправил ее из Ялты. — Да, — отвечает жена, ты, как всегда, чудак на букву «м». — Он даже не смеется, они поднимаются по лестнице, он открывает дверь и пропускает жену вперед. — Чем обязан? — спрашивает он.
— Подурили, и хватит, — говорит жена. — Мне с тобой, оказывается, было не так уж и плохо. — Да? — удивляется он. — Что–то не заметил. — Ладно, — говорит жена, — давай обсудим все спокойно. — Что? — спрашивает он. — Да и зачем тебе это надо? — Ладно–ладно, — говорит жена, — кончай дурью маяться, ты что, не рад?
Он пожимает плечами. — Знаешь, просто все достаточно неожиданно. — Что? Уже кого–то себе нашел?
— Нет, — смеется он, — никого я себе не нашел, но вот тебя увидеть так быстро не ожидал. — Смотри, — говорит жена, — передумаю. — Прости, — просит он ее, — я немного не в себе, устал что–то.
(Сень–тень, тень–сень, что и остается, так это вспоминать когда–то черный, а ныне буро–коричневый столик, за которым они сидели и говорили о смерти Романа. Роман умер, Романа больше нет. Они сидели и говорили, и казалось, что все еще впереди. Что. Еще. Все. Впереди. Марина была в одном купальнике, Сашу он называл Александром Борисовичем. Еще с ними была Томчик, и что и надо было сделать, так это с самого начала не выпускать ее из сюжета. Все могло пойти по–другому, и все могло кончиться совсем по–другому. У–м–м-м, говорит Томчик, бесстыдно скашивая глазки. У–м–м-м, говорит Томчик, бесстыже скашивая глазки. Поехать обратно в Ялту, найти Томчика и предложить выйти замуж. Сделать Томчику предложение. Поднести букет орхидей, а еще лучше — анемонов. Жена ушла на кухню и стала хлопотать у плиты. Лесная дорога осталась позади, впрочем, это касается и асфальтового шоссе. Курва, говорит он про жену, блядь недотраханная. Ниоткуда с любовью, надцатого мартобря. Колокола на церкви когда–нибудь и зазвонят, но что уж было совершенно напрасно — так это желание встретиться с отцом Иоанном. Если кому Господь и поможет, то он не войдет в их число. Он. Не. Войдет. В. Их. Число. Все бесполезно, последняя капелька крови давно засохла на загоревшем теле. — Ты будешь обедать? — спрашивает жена так, будто ничего не произошло. — Чуть позже, — отвечает он и проходит в свою комнату.