Семь часов. Бумага покрылась каракулями. Все еще никаких следов ни Бетель, ни Ноэля. Я решил дождаться, когда Майло прилетит в Сакраменто, позвонить ему и отпроситься с задания. Поеду домой, посмотрю, как там икринки, может, даже позвоню Робин… Я снова набрал номер своей телефонистки, продиктовал ей сообщение для Майло на тот случай, если он позвонит, а меня не будет.
Телефонистка записала его, а потом сказала:
— Для вас тоже кое-что есть, доктор.
— От кого?
— От какой-то Салли Этеридж.
— А она не сказала, какое у нее ко мне дело?
— Нет, оставила только фамилию и номер. Звонить по междугородной — код и в этот раз шесть-один-семь. Это что, Бостон?
— Да. Диктуйте, я записываю номер.
— Что-то важное, да?
— Возможно.
В трубке послышалось что-то вроде «угу». Женский голос на фоне музыки. Я выключил свое радио. Музыка на другом конце провода приобрела более четкие формы: ритм и блюзы, много труб. Возможно, Джеймс Браун.
— Мисс Этеридж?
— У телефона.
— Это доктор Алекс Делавэр. Я звоню из Лос-Анджелеса.
Молчание.
— Я думала, позвоните вы или нет. — Голос грубоватый, с хрипотцой. Южный акцент.
— Чем могу вам служить?
— Скорее наоборот.
— Это Бриджит Маквильямс дала вам мой телефон?
— Точно.
— Вы работаете репортером в «Бэннер»?
— Ну да, конечно. Беру интервью у выключателей. Я электрик, мистер.
— Но вы знаете Кэти — Кейт Мориарти?
— Вы слишком торопитесь задавать вопросы. — Она говорила медленно, нарочито медленно. В конце фразы послышался смешок. Ее произношение показалось мне несколько смазанным, как это бывает при алкогольном опьянении. А может быть, на мое восприятие просто повлияло столь длительное пребывание в компании с Рэмпом.
— Кейт никто не видел больше месяца, — сказал я. — Ее родственники…
— Да-да, эту песню я слышала. Бридж мне сказала. Передайте родственникам, чтобы не лезли из кожи вон. Кейт часто исчезает — такая у нее привычка.
— Возможно, что на этот раз речь идет не об «обычном» исчезновении.
— Вы так думаете?
— Я так думаю.
— Ну, вам виднее.
— Если вас это не беспокоит, то зачем было мне звонить?
Пауза.
— Хороший вопрос… Я вас даже не знаю. Давайте-ка бросим эту бодягу и разбежимся…
— Подождите, — взмолился я. — Прошу вас.
— Вежливый, да? — Она засмеялась. — Ладно, даю вам одну минуту.
— Я психолог. В оставленном для Бриджит сообщении объясняется, как я мог бы…
— Да-да, об этом я тоже в курсе. Значит, роетесь в мозгах. Уж извините, если это меня как-то не очень успокаивает.
— У вас что, неприятный опыт общения с психдокторами?
Молчание.
— Я себе нравлюсь такая, как есть.
— Айлин Уэгнер, — сказал я. — Вы из-за нее звонили.
Она долго молчала. На какой-то момент я подумал, что она отключилась.
Потом я услышал:
— Вы знали Айлин?
— Мы познакомились, когда она работала здесь педиатром. Она направила ко мне пациентку, но, когда я хотел связаться с ней, чтобы обсудить этот случай, она мне так и не перезвонила. Наверно, к тому времени ее уже не было в городе. Уехала работать за границу.
— Да, наверно.
— Они с Кейт дружили?
Она засмеялась.
— Нет.
— Но Кейт заинтересовала смерть Айлин — я нашел вырезку, которую она поместила в свой альбом. Вырезка из «Бостон глоб», без подписи. Может быть, Кейт в то время внештатно сотрудничала с «Глоб».
— Я не знаю, — резко ответила она. — За каким чертом я должна интересоваться, какого дьявола она делает и на какого дьявола работает?
Ну точно, у нее алкогольная смазанность речи.
Опять молчание.
— Сожалею, если разговор со мной расстроил вас.
— Неужели?
— Да.
— А почему?
Ее вопрос застал меня врасплох, и, прежде чем я нашелся, что ответить, она добавила:
— Вы меня в глаза не видели — какого дьявола вас должно интересовать, что я чувствую?
— Ладно, — сдался я. — Это не сочувствие конкретно вам. Просто сила привычки. Мне нравится делать людей счастливыми. Возможно, в какой-то мере это льстит моему профессиональному самолюбию. Я специально учился на утешителя.
— На утешителя. А что, мне это нравится. Утешать-потешать. Вместе с битлами. Джон, Пол, этот-как-его и Ринго. И мозгоправом. Заводить толпу…
Она нервно засмеялась. На фоне Джеймса Брауна, который о чем-то молил. О любви или сострадании.
— Айлин тоже была утешительница, — сказал я. — Неудивительно, что она занялась психиатрией.