– А где он живет?
– В лесопарке на горе Верешхедь. Напротив холма Шювегеш. Знаете, где давильня Шани. Мы там провели столько счастливых часов…
– Еще раз спасибо. Вы можете рассчитывать на меня. Я умею молчать.
Женщина строптиво вскинула голову.
– Мне от вас ничего не надо. Главное, чтобы вы язык держали за зубами. Никому ни о чем ни слова, я все буду отрицать, учтите.
Тут голос у нее неожиданно сорвался.
– Вы считаете, что он погиб? Тоот покачал головой.
– Точно не знаю. Но вряд ли можно рассчитывать на благополучный конец этой истории.
Женщина уронила голову на стол и зарыдала. Тоот бросил на нее задумчивый взгляд и двинулся к выходу. Он уже вышел за калитку, когда услышал визгливый крик:
– Пропадите вы все пропадом, подлые легавые! Ходите тут и вынюхиваете!
Тоот улыбнулся и, даже не оглянувшись, двинулся дальше. Не успел он пройти и десяти шагов, как танкоподобный верзила загородил ему дорогу. Это был плотного сложения мужчина с длинным носом и маленькими свиными глазками, в которых отражалась подозрительность и ревность, свойственные таким вот пьянчугам. Тоот попытался обойти его, но мужчина упорно не желал его пропускать.
– Зачем вы заходили к моей жене?
– Я – слесарь.
Мужчина некоторое время колебался.
– Я сам все сделаю, – нерешительно выговорил наконец громила и положил руку на плечо Тооту. – Отремонтировали?
– Нет… я пока только причину установил.
– Ну, и что же теперь будет?
– Из конторы кого-нибудь пришлют, он все исправит.
– Исправит или отремонтирует по-настоящему?
Тоот чувствовал себя все более неуютно в своем «маскарадном костюме».
– Отремонтирует как следует.
Уже сидя в машине, Тоот задумчиво потер лоб, потом достал записную книжку и отыскал адрес Селеша. Директор рыбхозяйства, как и следовало ожидать, жил в Парк-городе. Это был квартал особняков и вилл, расположенный на двух холмах и в долине между ними. Небольшие одноэтажные дома с отличными садами стояли близко друг от друга. Хотя комфортабельная квартира в современном большом микрорайоне удобнее, чем эти дома, построенные в тридцатые годы для тогдашних чиновников, однако жить в Парк-городе Мереслека всегда считалось престижным.
Шебештену Селешу принадлежал единственный новый дом на всей улице. Его строительство приближалось к концу, хотя во дворе еще царил безнадежный хаос: леса, бочки с раствором, ведра с известью и отработавшая свое бетономешалка. Входная дверь была нараспашку, и Тоот, войдя в дом, вздрогнул… Он увидел такой же разгром, с каким ему уже пришлось встретиться в доме Шандора Варги в Беркече: опрокинутый стол, перевернутые стулья, распахнутый шкаф, одежда, разбросанная по всему полу. Капитан почувствовал, как напряглись все его мышцы, он до боли прикусил губу.
Резким движением Тоот распахнул дверь в соседнюю комнату.
Там не было никого, кто мог бы на него напасть. Во всяком случае, сам Шебештен Селеш этого сделать никак не мог. Он лежал на боку в большом кресле, тупо уставившись на капитана. Вокруг глубокой раны па шее запеклась кровь, и на белоснежной рубашке покойного образовался причудливый, созданный каким-то безумным модельером, пурпурный галстук. Тоот попятился и тотчас же выбежал из дома, поспешно миновал двор и сел в машину.
Обескураженный увиденным, он погрузился в раздумья, что теперь предпринять, хотя знал, что обязан сообщить о случившемся в полицию. Однако ему не очень хотелось делать это, ведь потом он уже не сможет действовать неофициально. В конце концов дилемму эту помог ему решить почтальон. Размахивая телеграммой, он уверенным шагом направился прямо в дом и спустя минуту, дико вопя, выскочил наружу. Тоот завел мотор, машина тронулась, улица быстро наполнялась людьми, на Тоота никто не обратил ни малейшего внимания.
Когда он вернулся в центр города, то почувствовал странную боль в желудке. Он никак не мог решить, голод ли это или реакция организма на то, что он увидел несколько минут назад. На стеклянной витрине ресторанчика большими белыми буквами было выведено: «Хот Догз».[11] Еще через несколько минут Тоот уже сосредоточенно пережевывал холодную сосиску, спрятанную внутри промасленного и довольно черствого рогалика.
11
Кафе «Голубой цветок» относилось к числу таких развлекательных заведений, где темный пол и вычурные обои претендуют на некую аристократичность, а продымленный полумрак создает атмосферу интимности. Как обычно в подобных второразрядных заведениях, публика была самой разной: молодые влюбленные с увлечением следили за графологической экспертизой, которую проводил за двадцать форинтов странствующий «специалист по почерку», обнаруживая все новые и новые подробности их прошлого и будущего. На небольшом диванчике, рассчитанном на двух человек, ютилась недавно сошедшаяся пара уже немолодых людей; будучи весьма крупного телосложения, они сидели, тесно прижавшись друг к другу, и нерешительно и неловко обнимались.
Трое молодых людей нагнулись над столиком, уставленным пустыми пивными бутылками – они не позволяли убирать их, чтобы каждый вошедший видел, на что они способны. Был здесь и неизбежный одинокий пьяница, он сидел с глупой ухмылкой и через определенные интервалы начинал что-то бормотать, разговаривая сам с собой.