– Рассказывай про перегрузки, - потребовала я. - Очень были большие?
– Перегрузки были ой-ей-ей, - сказал он. - Как об этом расскажешь? Это надо испытать.
– Очень интересная и исчерпывающая информация. Ой-ей-ей - это значит раза в три-четыре?
– Угу, - подтвердил он.
Он сидел ссутулившись, глядя в скатерть.
– Валя! - окликнула я.
Он очнулся не сразу. Вероятно, он глядел на то, что мне никогда не увидеть. В раскрытом вороте рубашки темнела его сухая коричневая грудь с выступающими ключицами.
– Мы большие молодцы, - медленно проговорил он. - Мы настоящие звездолетчики.
– Валя, - сказала я, - как вам удалось вернуться так быстро?
Он поднял голову и улыбнулся. У него снова заблестели глаза.
– Я очень хотел этого, Руженка, - сказал он. - Я очень люблю тебя, потому я вернулся так быстро. Ну и, конечно, немного физики.
– Меня интересует как раз физика, - сердито сказала я.
– А как ты сама думаешь?
Я стала вспоминать мою школьную физику. Я никогда после школы не интересовалась физикой, но я добросовестно пыталась вспомнить.
– Ты говорил, что локальное время перелета - семнадцать лет?
– Да.
– Но земное время перелета - шесть месяцев, - нерешительно сказала я. - И вы шли на возлесветовых скоростях. Значит, релятивистские эффекты были велики… Но ведь специальная теория относительности дает обратный эффект. На Земле должно было пройти больше времени, чем на вашем корабле. И потом… Погоди, по-моему, специальная теория относительности здесь вообще неприменима. Вы же шли с перегрузками, все время с ускорением. Поэтому вы все время находились в гравитационном полете. Так?
– Умница, - проговорил он с нежностью. - Нет, ей-ей, умница! Ты схватила самую суть.
Он полез через стол поцеловать мне руку и уронил чашку. Чашка покатилась по скатерти, оставляя коричневую дорожку. Валя поднял чашку и уронил стул.
– А ну его к черту, - закричал он и пнул стул ногой. - Ты схватила самую суть, Руженка, и мне больше нечего тебе объяснять. Все равно ты больше ничего не поймешь, жалкая жрица муз.
Он все-таки поднял стул и уселся на него верхом, положив локоть на спинку.
– Я тебе только вот что скажу. Как ведет себя время в системах, движущихся ускоренно, не знал до нас никто. Были только разные частные случаи. Знаешь, как пишут: "Таким образом, при некоторых частных предположениях относительно силового поля…" и так далее. А мы теперь знаем, доказали на опыте, что при больших ускорениях на возлесветовых скоростях можно управлять временем. Можно сделать так, что звездолет вернется через сто лет, а пилоты состарятся на год. Что-то в этом роде будет с Быковым и Горбовским. Они вернутся молодыми, но Земля состарится. У них очень мало ускорение. А если лететь так, как летели мы, все будет наоборот. Постаревший пилот возвращается к своей по-прежнему юной супруге. Здорово я тебе все объяснил?
– Здорово! - сказала я.
– Велик ли я?
– Велик! - сказала я,
Он снова стал Валей Петровым. Он смеялся радостно, весело и очень гордился собой.
– Не я ли глава семьи?
– Ну конечно же! - смиренно согласилась я.
– А ты понимаешь, как все это здорово?
Еще бы! Я понимала. Он никогда больше не уйдет от меня надолго. Он будет возвращаться постаревший и окаменевший от перегрузок, но он будет возвращаться скоро. Мириады миров разделят нас, но никогда больше не разделят нас годы.
– Завтра нагрянут гости, - вдруг вспомнил Валя и потянулся. Было очень странно и непривычно видеть, как он потягивается с одной рукой. - И надо лететь в Совет космогации. И надо готовить доклад.
– Вы привезли много материала? - спросила я.
– Массу. Мы привезли фильм "Планета Ружена, на которой не бывает дождей".
– А там правда не бывает дождей? - спросила я.
Мне было очень приятно. Он ответил:
– Один раз мы там увидели облачко. По этому поводу Порта варил кофе. Но во всем другом Ружена - очень богатая планета. И там солнце не в пример нашему - белая звезда. По сравнению с ним наше солнце просто медный таз.
Он вскочил, выбежал из комнаты и вернулся с изумрудной тростью.
– Смотри, - сказал он. - Зеленая древесина. Это белковая растительность. Но Порта нашел там и небелковую жизнь.
Я прислонила трость к столу.
– А что случилось с Порта? - спросила я шепотом.
Валя не ответил, и я вспомнила, что он никогда не отвечал на такие вопросы.
– Мы привезли девятнадцать культур разных микробов, - сказал он. - Штук тридцать гербариев, такое вот зеленое дерево и целую батарею банок с заспиртованными организмами. И мы привезли такую коллекцию минералов! Я могу назвать тебе двадцать человек, которые облизнутся, увидев все это. Хотя бы Константин Робертович Ченчик.