— Ну, что будем делать? — заговорщицки улыбнулся Тетсу, делая глоток прохладного апельсинового сока. Не успел он поставить стакан, как брат подошел сзади и вплотную прижал его к кухонной стойке. Губы Хаято прошлись по шее братишки, затем парень отогнул ворот футболки Тетсу и несколько раз сильно прикусил кожу у самых плеч.
— Ммм… Хаято! Больно! — простонал Тетсу, то ли действительно от боли, то ли от удовольствия. Его голос был таким сладким, таким нежным, что Хаято не удержался и еще раз куснул.
— Прости, — шепнул он, покрывая места укусов поцелуями. — Прости, прости…
Настойчиво повторяя эти слова, Хаято уже и сам не понимал, за что просил прощения.
Тетсу повернулся к нему.
— Да что с тобой такое? — спросил мальчишка с удивлением. — Ночь еще даже не началась, а ты уже такой горячий…
— Тебе не нравится? — Хаято забрался кончиком языка в ушко Тетсу.
Братишка издал протяжный стон, обхватывая парня за шею.
— Еще как, — нежно проворковал он. — Очень… очень нравится…
Не было сил держаться. Близость Тетсу и скорого расставания сводили Хаято с ума. Он хотел заниматься сексом до изнеможения, до полного забытья… Пока будет хватать сил. А потом еще… и еще… Забыть. Обо всем на свете забыть. Ради губ Тетсу, его нежного шепота, ради его тонких запястий и пальцев, которые так и хочется облизывать, каждый по очереди… Только бы забыть о том, что ничего уже не повторится.
— Я хочу тебя, — шептал Хаято младшему братишке, а тот улыбался, подрагивая от удовольствия, когда дыхание обжигало его ухо.
— Ну тогда сделай это! — шептал Тетсу в ответ. — Трахни меня… Сейчас!
Хаято подхватил братика на руки и отнес в свою комнату: так больше всего нравилось Тетсу. Парень хотел, чтобы эту ночь братишка не забыл никогда.
Они упали на кровать, целуясь и стаскивая с себя одежду. Хаято нравилось раздевать братика медленно, дразня и играя. Тетсу же был слишком пылок — он рывком стащил со старшего брата футболку и приступил к джинсам. Расстегнул ширинку и, не удержавшись, скользнул проворными нежными пальчиками внутрь, массируя и лаская твердый член Хаято. Парень издал хриплый стон. Смотреть на раскрасневшееся лицо Тетсу, на быстро перемещающиеся в джинсах тонкие пальцы братишки было так сладко, так невыносимо приятно… Его мальчик… его милый братик. Ни капли стыда и стеснения. Все — ради удовольствия Хаято.
Парень оседлал младшенького, сидя на нем полуголый, с расстегнутой ширинкой. Он склонился над Тетсу, заводя его тонкие руки над головой и прижимая их левой рукой к кровати. Правой он расстегнул пуговицу на бриджах братишки, спустил их вниз. Тетсу дернул ногами, сбрасывая ненужный предмет одежды на пол.
— Ты сегодня такой… настойчивый… — Тетсу облизал пересохшие губы. — Грубый даже. Но мне это нравится.
Какой же он стал ненасытный, какой бесстыжий. Развратный мальчишка, его Тетсу. И Хаято любил его таким. Даже больше, чем прежнего скромника-ботаника. А ведь и сейчас Тетсу хорошо умел прикидываться невинным ягненком, непорочным и чистым. И лишь Хаято знал, с какой дикой страстью умел отдаваться этот ягненок. Ему. Одному только ему.
Они снова целовались. Долго, вызывающе, с неподдельной страстью. Тетсу вырывался, всячески пытался освободиться и даже несколько раз укусил парня. Но это лишь распаляло Хаято.
— Боже, нии-чан, — задыхался мальчик, — это так… классно…
— Что классно? — спросил парень, лаская языком шею братишки и одновременно забираясь правой рукой ему под футболку. Нащупав сосок, пальцы с силой потерли его. Тетсу забился и застонал.
— Это… это классно. Я чувствую, что принадлежу тебе. И это невероятно! Делай со мной все, что хочешь!
Хаято был так заведен, что позабыл все границы. Наверное, он сделал Тетсу больно, когда, облизывая один сосок, несколько раз укусил его. Но в стоне мальчика звучали совсем другие нотки: наслаждение, страсть, желание.
Занимаясь сексом с братом, Хаято никогда еще не раскрывался полностью. Он всегда контролировал себя, чтобы ненароком не причинить любимому боль. Но сейчас он, казалось, сбросил с себя все путы, все, что держало его: любовь, страсть… И Тетсу нравилось… Тетсу любил его и таким: необузданным, диким и властным, наслаждающимся его бессилием. Вот только все это уже никогда не повторится. Сегодняшняя ночь станет последним танцем их любви и желания, ослепляющей вспышкой в памяти. Такой яркой, что уже невозможно будет забыть о ней, обо всем, что у них было.
Обнаженный мальчишка извивался в его руках, метался по кровати, пока руки парня, его губы и язык, ласкали все его тело, целиком и полностью. Тетсу впился пальцами в простынку и, запрокинув голову, испускал в потолок стон за стоном, один дольше и громче другого. Хаято спустился ниже, прошелся языком по животу братишки, прикусывая выступающие косточки таза. Одной рукой он придерживал Тетсу за талию, другой — закинул правую ногу мальчика себе на плечо. Взгляду парня открылась аккуратная розовая дырочка, тугая и узкая. Парень облизнул средний палец, вставил его внутрь, неглубоко, просто массируя и расслабляя вход. Тетсу выгнул спину и громко застонал.
— А можешь громче? — спросил Хаято, довольно улыбаясь. — Так, чтобы соседям стало точно ясно, чем мы тут занимаемся…
И, словно желая проверить это, он вынул палец и заменил его языком. Он ласкал эту маленькую дырочку медленно, растягивая удовольствие. Язык двигался так, будто Хаято слизывал подтаявшую верхушку мороженого. Он делал это с Тетсу впервые, и мальчик теперь не знал, куда деться от удовольствия. Руки его гуляли по всей кровати, вцепляясь то в простынку, то в подушку, то в волосы брата. Язык парня двигался теперь по кругу, плавно ввинчиваясь внутрь Тетсу. Иногда Хаято вытаскивал кончик языка и водил по контуру дырочки шариком пирсинга. Он получал наслаждение от одних только стонов мальчишки, исступленных вдохов, нервных судорог, пробегавших по телу и почти бессвязного шепота.
— Хаято… Ммм… нет… зачем ты… да-да! Только не останавливайся!
И он продолжал, одновременно лаская рукой член братишки. Вниз-вверх, вниз-вверх, резкими движениями. Тетсу извивался и задыхался, не находя себе места от запредельного удовольствия, от этой лавины порочного наслаждения. Хаято чутко ловил все стоны мальчишки, каждое слово, шепотом срывавшееся с губ. Его мальчик… его братик… его маленький нежный Тетсу.
Конечно, он не мог долго сдерживаться… Мальчишка выгнул спину, бедра его слегка подрагивали. Он был такой тонкий, трепетный и хрупкий в его руках! В груди Хаято разлилось приятное тепло. Он понял, что финиш уже близко и продолжил работать языком. Тетсу на мгновение замер, а затем с глухим стоном расслабился и бессильно опустил спину на постель.
— Люблю тебя, — прошептал он брату, который снова поднялся, чтобы поцеловать своего мальчика. — Люблю…
— И я люблю тебя, братишка, — улыбался Хаято, целуя младшенького в щеку, целомудренно и невинно.
Тетсу повернулся к нему, нашел его губы своими и впился в них горячим поцелуем. Он вкладывал в него всю свою страсть, все желание и нежность. Мальчик придерживал лицо брата одной рукой, а другой тянулся вниз, стараясь снять с Хаято джинсы.
— Ах да, я совсем забыл, — рассмеялся парень, помогая стащить их с себя.
Мальчишка был ненасытен. Ему не понадобилось даже время для передышки. Тетсу явно был намерен отблагодарить брата за подаренное ему блаженство. Он устроился между ног Хаято и накрыл его член своим аккуратным ротиком. Парень откинулся назад, на подушку, с трудом сдерживая стон. Он хотел закрыть глаза, но невольно залюбовался братишкой, который был настолько увлечен, что, казалось, позабыл обо всем на свете. Глаза Тетсу были закрыты. Он уверенно обводил языком вокруг головки, с удовольствием посасывал ее. Хаято невольно положил руку на затылок братишки, сжимая пальцами пряди его волос. Продолжая наблюдать за мальчиком из-под полуопущенных ресниц, парень не сдержался и начал потихоньку подаваться бедрами вперед, заставляя Тетсу глубже заглатывать член. Братишка послушно открывал рот, не сопротивляясь и не пытаясь сбросить с макушки настойчивую руку Хаято. «И как он только научился? Когда он успел все это усвоить?», удивлялся парень, вспоминая, каким скромником был Тетсу, когда они только встретились. Кто бы мог подумать, что он будет так стараться доставить ему удовольствие.