Дверь процедурной открылась, и оттуда показался Хаято, вытиравший губы ватным тампоном, а следом Така, снимавший одноразовые резиновые перчатки.
— Ну что, халявщики, кому еще что пробить, пока я добрый? — спросил он.
— Проколи Тетсу ухо! — сказала Мивако.
— Еще чего! Не хочу я, — возмутился Тетсу.
Дверь салона открылась и вбежала девчушка, всем своим видом напоминавшая экзотический фрукт: ее короткие волосы были выкрашены во все цвета радуги, одежда пестрела ярко-зеленым, желтым и розовым.
— Уже работаешь, Така? — спросила она. — Клиенты? Записать их?
— Тихиро, это друзья, понимаешь, — виновато улыбнулся Фудзими. — Запиши им покупку украшений, ага?
Девчонка, которая работала в салоне кассиром, недовольно сощурилась.
— Опять ты даром пробиваешь! Повезло еще, что Тоширо-сан тебя не видел.
— Да ладно тебе, — Така отмахнулся. — Мы же подругу твою так же прокалывали.
— Черт с тобой! Сколько с них за украшения-то?
— С девчонок три семьсот, а с него, — парень кивнул в сторону Хаято, — две.
Хаято достал из кошелька две бумажки по тысяче йен, пересчитал оставшиеся там деньги и вздохнул.
— На работу надо устраиваться, — сказал он. Так же, как и всегда, его речь ничуть не изменилась: должно быть, Така действительно был мастером.
— Ты чего? — удивилась Мивако. — У вас же такой богатый отец! Живете на кольцевой линии метро, элитный дом, огромная квартира! Он что, не дает вам денег?
Хаято покачал головой.
— Я не хочу оплачивать свои прихоти его деньгами.
— Чушь, — сказал Тетсу. — Просто ты ему не доверяешь и не хочешь от него зависеть. Ты вообще никому не доверяешь.
— В яблочко, брательник! — Хаято улыбнулся и показал язык со свежевставленной блестящей штангой. Шарик игриво поблескивал, и Тетсу задумался, а не сделать ли и себе такой же пирсинг.
— Ну что? Пошли в караоке? — предложила Хитоми. — Можем позвонить Кену и Сатоши, они тоже подъедут.
— Да, но нам надо переодеться, а то в школьной форме нас выгонят после десяти!
— Я сегодня пас, — сказал Хаято. — Думаю пораньше дома появиться. Не хочу лишний раз отца волновать.
— Ты идешь домой? Так рано? — Тетсу удивился. — Я с тобой.
— Как хочешь.
Хаято посмотрел на брата и тут же отвернулся. Он вообще сегодня вел себя очень странно, подумал Тетсу. То улыбался, то грустил, казалось, его очень беспокоила какая-то навязчивая мысль, словно Хаято хотел отвлечься от нее, забыться.
* * *
Тетсу выдавливал из тюбика пасту, когда почувствовал легкий сквозняк, пробежавшийся по ногам: Хаято открыл дверь ванной и прошел внутрь.
— А постучаться ты не мог? — возмущенно произнес мальчик, так и замерев с зубной щеткой в руках.
Брат пожал плечами.
— Зачем? Ты же не заперся, значит, не голый.
— Офигенная логика, — заключил Тетсу. — Чего тебе надо?
— В душ хочу, — Хаято стянул с себя рубашку и принялся расстегивать ширинку на брюках.
— Подожди, пока я закончу, — Тетсу поспешно отвернулся и зажмурился.
— Да ладно тебе, за занавеской ты все равно ничего не увидишь, — по движениям шторки Тетсу понял, что Хаято уже спрятался за ней, и открыл глаза. Послышался шум воды. Мальчик продолжил чистку зубов.
— Ты уже выбрал, с кем пойдешь на свидание? — спросил Хаято.
— Тебе скучно купаться, что ли? — Тетсу немного шепелявил из-за пасты во рту.
— Типа того. Ну так кого ты выбрал?
— Никого, — отозвался Тетсу. — Это все несерьезно.
— Почему?
— Ну… — Тетсу задумчиво смотрел на свое отражение, — вот ты любишь Юкио? Почему вы встречаетесь?
— Не особенно я его и люблю, но он мне нравится. Мы как все. Сначала люди начинают встречаться, потом либо расходятся, либо понимают, что любят друг друга.
— Чушь! Такие отношения — это любовь взаймы. Типа, «ты меня пока не любишь, но давай повстречаемся, поделаем вид, что все у нас здорово, может и полюбишь». Фу, противно! И у всех ведь так. Все эти девчонки, которые послали мне письма, так и думают. Им плевать, что я их знать не знаю, думают, я клюну на внешность, а мне просто не хочется ходить на свидания с теми, кто мне не нравится. И я не вижу причины, по которой я обязан быть милым с какой-то теоретической девушкой, с которой мы договорились о том, что она моя девушка, вот!
— Ты закончил? — спокойно сказал Хаято. Казалось, он был чем-то обижен. Сам виноват, думал Тетсу, это он первый решил поговорить.
— Закончил, — мальчик плеснул себе в лицо холодной водой и вытерся полотенцем.
— Тогда отвернись, я выхожу. Кстати, подумай, был ли я обязан быть милым с каким-то теоретическим парнем, с которым мы договорились о том, что он мой брат? Пусть у нас и общий отец, разве это не то же самое? Любовь взаймы?
Тетсу повесил полотенце на крючок и вышел из ванной, буркнув:
— Кто вообще сказал, что мы друг друга любим? Спокойной ночи.
Тетсу разбудил лучик яркого солнечного света, ворвавшийся в комнату из-под плотных штор. Мальчик поморщился и открыл глаза. Он проснулся сам.
Стоп.
Как это, сам?! Почему сам?
Тетсу судорожно дернулся рукой к прикроватной тумбочке, схватил лежавший там мобильник и посмотрел на часы. 8 часов. Уроки только что начались. А он проспал.
Обычно в школу его будил Хаято. Тетсу уже и забыл о том времени, когда ставил по десять будильников, которые начинали звенеть за полчаса до того, как ему нужно будет встать. Хаято будил его быстро и эффективно: стаканом прохладного сока. Тетсу уже так привык к этому, что перестал ставить будильник, зная, что его жаворонок-брат обязательно разбудит его вовремя.
«Вот урод! — подумал Тетсу. — Мог бы и предупредить, что не разбудит».
Утреннюю перекличку он уже пропустил, но можно было успеть ко второму уроку, подойти к классному руководителю и сочинить какую-нибудь отмазку. Тетсу был на хорошем счету у преподавателей, так что скорее всего ему бы поверили. Больше всего его сейчас волновало не то, что он проспал первый урок, а то, что Хаято его не разбудил. Вспомнив слова, сказанные брату накануне, Тетсу пришел к выводу, что тот решил устроить ему бойкот.
Умывшись и одевшись, все еще немного сонный, Тетсу прошлепал на кухню. Какой-никакой завтрак на столе был, а вот о-бенто, естественно, как не бывало. Видимо, Хаято очень сильно задели вчерашние слова Тетсу. Мальчик с неохотой ковырял палочками вареный рис. Он заметил, что есть совсем не хочется. Тетсу словно вернулся в свою старую жизнь, которая была до Хаято. Он вставал по утрам измученный ночной учебой, всегда сонный, и рис, наскоро сваренный отцом, никогда не лез Тетсу в горло. То ли дело завтраки Хаято: омлеты с креветками, яичницы с беконом, вареные яйца с овощами, — всегда разные и вкусные.
«Блин, и когда я успел ко всему этому привыкнуть?», — с раздражением подумал мальчик. Не надо было ему так доверяться.
Тетсу чувствовал себя очень погано. Он никак не мог самому себе признаться, что привык к тем мелочам, которыми брат баловал его каждый день. Привык и начал принимать их, как должное. А ведь действительно, почему Хаято почти сразу начал вести себя так, словно они целую вечность были братьями? Неужели это и была та самая «любовь взаймы»? То есть, другими словами, Хаято на самом деле было плевать на брата, но он делал вид, что любит его и заботится о нем.
«Вот это лицемерие! — Тетсу почувствовал вспышку гнева. — Это даже хуже, чем все, что он мне говорил!»
«Ты же мой маленький братишка, и я буду тебя защищать…»