— Это был Акимару Хаято, — объявила ведущая конкурса, миловидная второклассница с забавными хвостиками, торчавшими в разные стороны, — из третьего «Д» класса со своей композицией «Я все-таки люблю тебя, прости». Аплодисменты!!!
Зал разразился оглушающими аплодисментами. Еще громче, чем в первый раз. Судьи довольно кивали. Было ясно, что победитель определен. Однако результаты конкурса должны были официально огласить только через день. Тетсу не сомневался: его брат получит стипендию на обучение в Токийской консерватории.
Внезапно его словно ударило молнией. Тетсу не сразу ухватил название композиции Хаято.
Я все-таки люблю тебя…
Любит… Он все-таки любит Тетсу?! Мальчик прижал руки к пылающим щекам. Сразу стало очень душно…
Прости…
Он согласен? Согласен?!
Чувства Тетсу притупились. Он видел все происходящее, словно в тумане, а в ушах гудела музыка Хаято. Однако он услышал негромкий голос отца:
— Он сам это сочинил? Мой сын — гений.
И то, как Иватари-сан неохотно признала:
— Я сама под большим впечатлением.
«Тоо-сан гордится Хаято… Он им гордится».
Тетсу не понимал, почему его ноги вдруг сдвинулись с места. Он просто сделал шаг навстречу приближавшемуся Хаято. Потом еще один. Не боясь, что кто-то обратит на них внимание, он взял брата за запястье, приподнялся на носки и шепнул ему на ухо:
— Надо поговорить.
— Но, Тетсу… — Хаято удивленно смотрел на него. — Тоо-сан же?
— Плевать. Ты идешь со мной, — отрезал младший.
Тетсу не беспокоило, как они выглядели со стороны, когда увел брата прочь из спортзала. Он судорожно соображал, если почти все собрались там, в зале, то где же никого не будет? Где же они смогут поговорить так, чтобы никто их не услышал?
— Куда ты меня ведешь? — спросил Хаято.
— На крышу, — ответил Тетсу серьезно.
Мальчик не отпускал брата, боялся, что если разожмет руку, Хаято исчезнет, испарится, оставит его одного. Брат, улыбаясь и ничего не понимая, следовал за ним. Тетсу боялся смотреть ему в глаза, у него горели уши, горели щеки, пересохло во рту. Он чувствовал, что если они сейчас же не выйдут на крышу, он отключится прямо здесь и сейчас.
Только захлопнув за собой дверь и вдохнув свежего вечернего воздуха, наполненного ароматом зелени и тюльпанов, Тетсу, наконец, поднял на брата глаза.
С минуту они смотрели друг на друга, не шевелясь, и рука Тетсу по-прежнему была сомкнута на запястье брата. Потом он отпустил ее.
— Не проси прощения, — сказал мальчик.
— Что? — Хаято вздрогнул. Смысл дошел до него не сразу.
В ответ на вопрос Тетсу сделал шаг и приник к губам брата. Руки Хаято сами собой сомкнулись на его талии. Он притянул мальчика к себе, с жаром отвечая на поцелуй. Язык Тетсу коснулся шарика в языке Хаято. По телу мальчика пробежала сладкая дрожь.
— К черту… всех, — выдохнул он еле слышно и сполз по стене на пол. Ноги отказывались держать его. Он отключался…
Перед глазами было только сине-оранжевое небо в белую полоску. Тетсу смотрел в это небо и боялся опустить глаза. Он боялся, что все растает, как сон. Боялся, что руки, расстегивавшие пуговицы на его рубашке, не принадлежали его брату и только ему. Тетсу недоумевал: зачем расстегивать рубашку? Рвать ее ко всем чертям! Лишь только на периферии сознания возникла смутная мысль о том, что если он вернется к отцу с порванной рубашкой… А! Плевать!
Он подался вперед, изгибаясь от сладкой дрожи, проходящей по всему телу. Черт, почему на нем сегодня такие тесные брюки?
— Тетсу, еще пара секунд — и я не смогу уже остановиться, — зашептал Хаято на ухо братишке.
— Раз-два! — отсчитал Тетсу.
В ушах его по-прежнему звучала музыка Хаято. Его признание. Это не может быть ложью! Но если это и правда, то она была слишком прекрасной.
«Я не сплю… я не сплю… я не сплю…»
Почувствовав горячие губы брата на груди, Тетсу издал тихий хрипловатый стон. Его пальцы вцепились в волосы на затылке Хаято.
Брат тяжело дышал. Тетсу понимал, что Хаято специально медлит, отчаянно борясь с самим собой. Но мальчику не было его жалко, ничуть. Он хотел всего, здесь и сейчас. Широко раскрытыми глазами он смотрел наверх и чувствовал, как сознание уплывает куда-то в небо, смешиваясь с облаками… Он был сейчас легче тополиного пуха, легче песчинки. Он летел, раскинув руки, и его Хаято был вместе с ним.
Когда брат расстегнул ему ширинку, Тетсу вздрогнул и опомнился на секунду. Он, конечно, был осведомленным в вопросах секса, как и любой четырнадцатилетний подросток, но все это была теория, практика же пугала. Хаято поднял на брата полный огня взгляд, и этого хватило, чтобы мальчик прошептал его имя и снова откинулся назад, на прохладный пол.
Он никогда не мог себе представить, на что это похоже… Когда горячий язык скользит по коже, когда губы смыкаются в плотное кольцо, когда сладость разливается по всему телу, когда стоны рвутся в небо и никак не получается затолкать их обратно в глотку, когда пальцы становятся деревянными и вцепляются в волосы мертвой хваткой… когда не хватает воздуха, чтобы кричать о том, как хорошо…
Хаято… мой… мой… только мой…
Все это было так мимолетно, так недолго, но так прекрасно… Хаято снова ласкал его грудь, шею, слегка закусывал мочку уха, а Тетсу хватал ртом воздух, полные легкие прохладного воздуха, запаха лилий и тюльпанов, росших на школьных клумбах.
Хаято накрыл его рот своими губами, чуть солоноватыми на вкус. Тетсу было наплевать. Он сомкнул руки за спиной брата, стараясь слиться с ним.
— Я хочу быть еще ближе, — прошептал он, когда они оторвались друг от друга, чтобы отдышаться.
Хаято ласково провел рукой по его щеке.
— Не здесь. Не так. Не сейчас.
Тетсу бессильно откинулся назад, позволив нежным рукам брата подхватить его голову.
Потом они тайком, по стеночке прокрались в мужской туалет, умоляя всех синтоистских богов, чтобы внутри никого не оказалось. Там братья привели себя в порядок.
— Как думаешь, сколько нас не было? — спросил Тетсу, пытаясь уложить растрепанные волосы.
— Без понятия, — отозвался Хаято, отряхивая брюки. — Я, кажется, отключился.
Теперь, когда сознание вернулось в норму, они боялись смотреть друг другу в глаза.
— Пойдем? — спросил Тетсу. Хаято кивнул.
В безлюдном коридоре они подарили друг другу последний поцелуй и наконец-то решились выйти на улицу.
Тоо-сан не спрашивал, куда отлучались братья. Он даже не обратил на это никакого внимания. Однако Мимиру, вместе с матерью сидевшая в машине Акимару-сана, окинула их очень недобрым взглядом.
«Она о чем-то догадывается, — подумал Тетсу. — Что если она расскажет отцу?»
Но об этом мальчик решил думать завтра. Сейчас он все еще пребывал в состоянии шока после произошедшего на крыше.
* * *
Все оказалось намного хуже, чем предполагал Тетсу: брат наотрез отказывался разговаривать с ним о крыше. Хаято грызла совесть, и он не позволял Тетсу вступать с ней в переговоры. Братья не разговаривали почти целые сутки. Только на следующий день вечером после концерта Хаято все-таки пустил братишку к себе в комнату.
Тетсу сел на кровать рядом с братом — тот вздрогнул.
— Ну, что с тобой? — спросил мальчик.
Хаято закрыл лицо руками. Тетсу не мог отвести взгляда от браслетов, обхватывавших его запястья. Мальчик придвинулся ближе.