Было, наверное, что-то неправильное в этом. Хаято не должен был использовать Отохиме в качестве прикрытия… Мысль мелькнула в голове Тетсу и тут же потонула в волнах агрессивной, но проникновенной музыки. Мальчик отбросил посторонние переживания и отдался ласковому голосу Хаято, такому сильному, красивому и в то же время дрожащему, готовому вот-вот сорваться.
Когда брат, улыбающийся и довольный, соскочил со сцены, то, забывшись, обхватил Тетсу за талию и потащил к стойке бара.
— По коктейлю? — спросил он. — Мелким без водки!
Он потрепал Тетсу по волосам. Мальчик опомнился и оттолкнул брата.
— Ты что больной? Не хватало запалиться тут перед всеми? — воскликнул он возмущенно.
Хаято посмотрел на него совершенно безумными глазами. Тетсу понял, что он еще не совсем вышел из образа и был под действием собственной песни. Мальчик похлопал брата по лицу.
— Эй?! Все нормально?!
Хаято моргнул и снова посмотрел на Тетсу. На этот раз он уже пришел в себя. Мальчик поднялся на цыпочки и сказал брату на ухо, пытаясь перекричать шум толпы:
— Ты — самый лучший! Отлично сыграли!
К ним подбежали остальные участники группы. Така похлопал Хаято по плечу.
— Дай пять! Мы — супер! — сказал он.
Маэда Хидеки, ударник, который обычно не тусовался вместе с ребятами, тоже подошел и пожал вокалисту руку.
— Акимару, это успех! — сказал он с одобрением.
Хаято улыбался.
— Но без вас у меня бы ничего не получилось, — его радостный голос дрожал.
Тетсу не мог смотреть на брата и тоже не улыбаться. Он искренне радовался вместе с Хаято успеху группы. Брат заслужил все это: долгие аплодисменты, восторженный визг новоиспеченных фанаток и просьбы сфотографироваться, последовавшие почти сразу после окончания концерта.
Мальчик пил коктейль, смеялся вместе с братом над шутками Кена и Таки, но не чувствовал себя частью компании. Он знал, что Хаято понимал его: оба они находились сейчас в одном и том же вакуумном пространстве, без звуков, без посторонних эмоций, физически ощущая пульс — один на двоих.
"Если бы все на свете умерли, я был бы счастлив с тобой в этом мире", — думал Тетсу, втягивая через трубочку густой и сладкий коктейль с легким ароматом дынного ликера.
* * *
В комнате брата, по мнению Тетсу, всегда царил такой же хаос, как и в его голове. Мальчик лежал в объятиях Хаято и разглядывал его черты лица, загадочно подсвеченные сиреневой плазменной лампой. Тетсу не знал, почему, но с каждой минутой брат казался ему еще красивее, его черты — более совершенными. Разве можно быть таким красивым? Близким? Неужели в этом могло быть что-то неправильное? Как это светлое, нежное чувство, горячим медом растекавшееся в груди Тетсу, могло быть грязным и извращенным? Это не они переступили черту дозволенного — кто-то другой, сказавший, что эта любовь запретна. Кто-то ошибся до них…
Хаято нежно гладил рукой плечо Тетсу. О чем он сейчас думал? От этого вопроса мальчику стало немного страшно. Он никогда не мог угадать мыслей Хаято, но был уверен, что его собственные написаны у него на лице.
Тетсу первый нарушил долгое молчание.
— Хорошо, что сегодня нет этой женщины, — довольно произнес он.
— У нее — горе, — заметил Хаято. — Нельзя радоваться тому, что болеет ее дочь.
— Кому вообще нужна эта маленькая тварь? — удивился Тетсу. — Я был бы рад ее смерти.
— Зачем ты так? — с грустью спросил брат.
— Они только портят нам жизнь, — Тетсу поудобнее устроился рядом с Хаято и нежно коснулся губами его шеи. Брат блаженно прикрыл глаза, позволяя мальчику ласкать кожу, целуя ее и слегка прикусывая. Тетсу зажмурился от удовольствия. От брата очень приятно пахло: к аромату кокосового геля для душа примешивался его собственный, почти неуловимый, но такой знакомый, до боли любимый запах. Этот запах опьянял Тетсу, дурманил его, заставлял снова и снова зарываться носом в шелковистые волосы Хаято, перебирать их пальцами, гладить, ворошить…
Брат издал еле слышный вздох-полустон, когда Тетсу, целуя его шею, стал подниматься вверх: обогнул подбородок и накрыл губы Хаято. Парень не удержался и повалил братишку на кровать, крепко впившись руками в его плечи. Они целовались сначала медленно, пробуя друг друга на вкус, потом все горячее, в ритме страсти выгибаясь навстречу друг другу, со стоном, с желанием, почти болезненным, и таким безумным, что Тетсу был уверен: это случится. Случится именно сегодня…
Телефон Хаято на подставке оглушительно завибрировал. Парень потянулся в сторону тумбочки, но Тетсу вцепился в него со страшной силой.
"Не отпускай, — мысленно умолял он брата. — Только не сейчас…"
Но парню удалось высвободиться из хватки младшего братишки и дотянуться до телефона. Тетсу разочарованно откинулся назад на подушку и слегка надул губы.
В динамике телефона был отчетливо слышен женский голос:
— Хаято? Не спишь? Прости, я опять перепутала время звонка.
— Мам? — голос Хаято звучал удивленно и немного… напугано?
Тетсу не помнил, чтобы за все время, что брат жил с ними, его мать хоть раз звонила ему.
— Как у тебя дела? — спросила Аяко. — Я уже скучаю.
— Я тоже скучаю, мам, — ответил парень грустно, и его слова отозвались в груди Тетсу неприятной болью: Хаято любил мать, очень, но что это за мать, которая за полгода ни разу не позвонила сыну, не спросила, как ему живется? Тетсу видел, как Хаято писал ей сообщения, но отвечала ли Аяко? Этого мальчик не знал.
— С Тетсу подружились? Отца не обижаешь?
— Подружились. У меня все хорошо. Ты как?
— Ну, — женщина запнулась. — Как сказать… Дело в том, что мы с Джимом решили расстаться.
— Расстаться? — опешил Хаято. — У вас же так хорошо все было!
— Не расстраивайся, милый, я не пропаду.
— Значит, ты теперь возвращаешься в Японию?
— Нет, не возвращаюсь.
— Разве ты не должна прожить в браке пять лет, чтобы остаться Америке?
— Я нашла выход, — призналась Аяко. — Один знакомый юрист предложил оформить мне вид на жительство. Это немного незаконно, просто нужны деньги.
— Ты хочешь попросить их у отца? — спросил Хаято. В голосе его зазвучали стальные нотки.
— Нет, — возразила женщина. — Я хочу попросить их у тебя.
— Что? Какие у меня могут быть деньги, мам?
— Я подумала, — виновато объяснила Аяко, — зачем тебе сейчас квартира в Киото? Отец может купить вам с братом каждому по квартире, когда подрастете!
У Тетсу перехватило дыхание. Как она может забирать у них последнюю надежду? Если раньше мальчик чувствовал некоторую признательность к этой женщине, потому что благодаря ей Хаято жил с ними, то сейчас он ее ненавидел. Неужели он согласится? Согласится отдать ей свою долю и продать квартиру?!
— Мама, но… — Хаято попытался возразить.
— Милый, ну пойми меня, мне очень нужны деньги. У тебя есть отец. Он всегда поддержит тебя. А я тут совсем одна, — Аяко давила на жалость сына.
— Тебе хватит своей доли? — угрюмо спросил парень.