У брата горел свет. Тетсу решил, что ради конспирации можно было и не стучаться, и просто вошел. Хаято поднял голову от черной тетрадки. Брат сидел, прикрывшись одеялом и при свете ночника что-то сочинял. На нем не было футболки, только ключик болтался на груди.
— С ума сошел? — тихо, почти шепотом спросил Хаято. — Отец же.
— Мне не спится, — Тетсу подошел к кровати и сел рядом с братом. Мальчик протянул руку и погладил парня по щеке. — Привык засыпать с тобой.
— Понимаю. Мне тоже не спится. Мысли всякие.
Хаято подвинулся и откинул одеяло — Тетсу радостно устроился рядом с ним, прижавшись холодными ступнями к теплым ногам брата.
— Песню пишешь? — спросил мальчик, положив голову Хаято на плечо. Без очков и контактных линз он не мог различить ни строчки, заметил только, что писал брат по-европейски. — Снова на английском?
Парень кивнул.
— Я не могу писать такое на японском. Было бы слишком очевидно.
— Почему ты так боишься, что кто-то поймет? — удивился Тетсу. — Может, люди думают, что ты поешь про любовь к мальчикам? Это ведь тоже табу в некотором роде.
— Не знаю, — Хаято крепче прижал к себе братишку. — Не знаю. Просто боюсь, и все.
— Боишься, что про нас узнают?
— Я не знаю, как после этого смотреть в глаза отцу, — признался парень.
Слушая брата, Тетсу не сводил взгляда с его бледноватых тонких губ. Ему хотелось касаться их пальцами, гладить, ласкать… Хотелось целовать их, облизывать, нежно-нежно кусать. Мальчик поежился. От таких мыслей тело его стало таять, низ живота наливался приятным теплом. И, хотя Хаято не подавал виду, он тоже хотел своего младшего братишку в этот момент. Что-то очень горячее и твердое упиралось в бедро Тетсу. И мальчик точно знал, что именно. Он поерзал немного, поглаживая ноги брата своими, стараясь возбудить его еще больше, однако Хаято делал вид, что не замечает его действий.
Тетсу запрокинул голову и коснулся губами жилки на шее брата, поднялся выше, целуя Хаято за ухом, поиграл языком с сережками, немного прикусил мочку и стал подбираться к губам. Парень издал тихий вздох и расслабился, выпуская тетрадку и карандаш из рук.
— Пожалуйста, Тетсу… не надо… — простонал он чуть слышно. — Тоо-сан дома.
— Он спит, — отозвался младший горячим смехом прямо в ухо. — Если не будем громко стонать, он ничего и не услышит.
Запрокинув голову, Хаято часто дышал, стараясь справиться со своим желанием. Тетсу же наслаждался видом его подрагивающих ресниц, полураскрытого рта и острого кадыка, вздымавшегося вверх, при каждом вдохе. Мальчик взял брата за подбородок и слегка развернул его лицо к себе. Тронул языком нижнюю губу, чуть зацепив сережку. Лизнул еще раз, а затем скользнул внутрь. Губы Хаято податливо раскрылись, принимая поцелуй. Брат вцепился руками в плечи мальчика, судорожно сжимая пальцы.
— Как будто ничего и не было, — шепнул Тетсу, чуть отстраняясь от призывно открытого рта Хаято, а затем снова впился в его губы.
Руки мальчика мягко скользили по телу брата. Тетсу хотел, чтобы тот расслабился, и мог просто получать удовольствие. Мальчик вдруг понял, что ласкать Хаято было намного приятнее, чем самому принимать эти ласки. Тихие стоны парня, которые тот безуспешно пытался заглушить, звучали, как музыка, дрожь его была такой трогательной и сладкой, что у Тетсу жар разливался в груди. Мальчик скользил губами по телу брата, чувствуя, как пылают его собственные уши и щеки. Он чувствовал свою неопытность и удивлялся: неужели Хаято так сильно хотел его ласк, что даже эти неумелые движения доставляют брату удовольствие? Тетсу вдруг понял, что это не так уж и сложно… Нужно просто представить, как бы это делал Хаято. Он вспомнил, как срывало крышу, когда брат целовал его грудь. Он спустился ниже, тронул языком на сосок парня, облизнул его и слегка прикусил. Изо рта брата вырвался глухой стон.
— Тише, придурок! — шепнул Тетсу и поразился тому, как развратно звучал собственный голос. — Отец услышит.
Опасность быть обнаруженными придавала особое очарование, и мальчик с ужасом осознал, что ему это нравится. Мысль об отце, заходящем в комнату, заводила со страшной силой. Тетсу откинул одеяло, спускаясь еще ниже. На Хаято не было брюк, только черные трусы, и мальчик без стеснения потянул их вниз…
Он хотел ласкать брата так же, как и тот — его. Почему-то он вспомнил слова Кирито о том, что больше всего нравится Хаято в сексе. Мальчик не мог смириться с тем, что какой-то панк делал это с его братом, слушал, как тот стонет, как издает эти прекраснейшие звуки, как он дрожит и извивается от наслаждения… Тетсу должен был сделать это сам.
Вкус был непривычным, но мальчик не почувствовал отвращения. Это было легко и естественно — ласкать Хаято вот так. Брат запрокинул голову, заведя руки за голову и впившись в подушку. Тетсу окинул его быстрым взглядом. Не удержался и, оторвавшись от главного занятия, укусил брата за выступающую косточку таза. Хаято облизнул губы.
— Тетсу… пожалуйста, хватит, — умолял он хрипло.
— Тебе не нравится? — тихо спросил мальчик, снова спускаясь и проводя кончиком языка вдоль члена брата, а потом обхватил его губами…
… Так глубоко, как только можно… Непривычно, но возбуждающе. Лаская брата, Тетсу обнаружил, что сам получает от этого удовольствие.
Хаято уже не смог ответить на вопрос: он затолкал себе в рот край подушки, чтобы не застонать в голос. Движения мальчика становились все быстрее и увереннее. Тетсу знал, что уже не может остановиться… До самого… последнего…
До того, как…
Хаято извивался в его руках, словно пытался вырваться, у Тетсу появилось ощущение, что он насилует своего брата. Это заводило… это было так сладко… так сладко, что сводило с ума. Мальчик чувствовал, что Хаято уже на пределе. Скоро. Скоро.
Движение. Еще одно. Взгляды встретились на секунду. А потом Хаято откинул голову назад и, все так же впиваясь зубами в подушку, глухо застонал. Почувствовав во рту солоноватый вкус, Тетсу напрягся, замер на секунду. Потом сделал глоток.
— Ну зачем? — Хаято все никак не мог отдышаться, когда мальчик пристроился у него на плече, довольно улыбаясь.
— Зачем что?
— Зачем было так рисковать? — глаза брата были все еще закрыты, когда он повернулся к Тетсу и, нащупав губами его лоб, уткнулся в него нежным и немного усталым поцелуем.
— Просто потому что я хотел, чтобы…
— Тссс…
Братья отчетливо услышали звук льющейся в ванной воды. Тоо-сан проснулся. Тетсу зажал себе рот рукой.
— Он же сегодня в Чибу едет, — прошептал мальчик с ужасом. — Поезд рано утром.
Хаято взглянул на часы.
— Половина пятого.
— Тсс…
Парень, не глядя, нащупал выключатель ночника. Комната погрузилась в темноту.
— Что делать? — спросил Тетсу шепотом, крепче прижимаясь к Хаято. — Он всегда заходит к нам попрощаться. Если он сделает это сейчас?
— Тебе нужно в свою комнату, — прошептал брат в ответ. — Сейчас же. Пока тоо-сан умывается.
— А если попадусь, когда буду выходить? — мальчик был не на шутку напуган, представив себе, что если бы отец встал немного раньше… И если бы он услышал их… то, как они…
— Я первый выйду, — сказал Хаято. — Вставай. Быстро.
Хаято выглянул из комнаты и, убедившись, что тоо-сан все еще был в ванной, подал знак Тетсу. Тот, как можно быстрее и неслышней прокрался к своей комнате и нырнул внутрь.