Для представления этого материала есть еще одна причина. Мне хорошо известно чувство тревоги и даже растерянности, которое возникает у специалистов при первом столкновении с такими ситуациями. Но я надеюсь, что после ознакомления с этим текстом встреча с подобной трагической проблемой уже не будет новой, а ее восприятие не будет настолько травматичным для моих коллег, как это не раз случалось со мной в начале практики. Сделаю еще одно примечание. Две моих пациентки (уже в достаточно зрелом возрасте) пытались рассказать об аналогичных ситуациях своим лечащим врачам, но те почему-то рекомендовали им обратиться или к психиатрам, или к сексопатологам. Надеюсь, что эта публикация будет полезной и для врачей общей практики и позволит им давать более адекватные рекомендации своим пациентам.
Эту пациентку мне никто не направлял, и встреча с ней была совершенно случайной. Мы познакомились на Мальте. Я сидел в кафе и что-то писал на компьютере, когда ко мне подошла не просто высокая, а очень крупная блондинка и, слегка наклонившись, чтобы не задевать головой солнцезащитный зонт, спросила: «Вы, вероятно, русский?». Я уже привык, что наших опознают практически везде с первого взгляда, как пояснил мне когда-то один англичанин — по «всегда озабоченному выражению лица», — и легко согласился с моей визави. Спросив разрешения присесть рядом, моя новая знакомая пояснила свое заключение немного иначе— «это Мальта, и здесь не принято работать в кафе, а русские — вечно в делах». Точнее, она сказала, что «мальки» не работают в кафе. Я уже слышал это российское определение мальтийцев от экскурсовода, когда в музее нам показывали их рыцарские доспехи — я далеко не гигант, но доспехи были мне «под мышку», а ей — они бы пришлись чуть выше талии. В процессе беседы оказалось, что мы земляки — оба из Питера, правда, она там последнее время бывала не часто («Приходилось много разъезжать по миру, семейный бизнес…»). Мы обменялись визитками, и на этом наше знакомство могло бы окончиться, но месяца через два она позвонила, и затем около 3-х лет продолжался ее анализ, преимущественно по телефону.
Это очень неудобно для терапевта, и, несмотря на то, что мои телефонные сессии, при той же оплате, обычно в два раза короче, они требуют гораздо большего напряжения сил и намного утомительнее. Но для нее, в связи с частыми разъездами, эта форма была наиболее удобной и, думаю, более комфортной. Прежде чем позвонить мне, она, как и положено деловой женщине, просмотрела все, что можно было найти обо мне в инете и разузнать другими («окольными») путями, и честно сказала мне об этом. Первые несколько сессий мы провели, по ее просьбе, лицом к лицу, и я не настаивал на кушетке, тем более что она сразу заявила, что ей проще говорить стоя, чем лежа. К тому же она вряд ли поместилась бы на моей старой достаточно узкой и короткой кушетке. Позднее, с учетом этого опыта, я стал подыскивать более габаритную мебель для своего кабинета.
Она была моложе, чем мне показалось при первой встрече, что-то около 25 — крупные женщины всегда выглядят старше. Ее родители развелись, когда ей было всего пять лет. Мать десять лет назад вышла замуж за иностранца и жила в одной из западных стран. Отец женился после развода «еще пару раз» и совсем недавно вступил в очередной брак. Большую часть своей детской и юношеской жизни она провела с родителями отца и матери, так как ее родители были поглощены бизнесом («время было такое, надо было «ковать»»). Девушка получила хорошее образование и рано вошла в бизнес-сообщество. Точнее — родители ввели ее как полноправного биз- нес-партнера, и долгое время их отношения были преимущественно деловыми, как она сказала, «без скидок на возраст». Что примечательно, это нисколько не сблизило их (они работали в разных странах). Она была достаточно успешной (как она отметила, «стала миллионершей, правда рублевой, еще в 22 года») и внешне казалась мощной и предельно устойчивой личностью, но в начале терапии меня не покидало ощущение, что я разговариваю с 14-15-летней девочкой. Все остальное описывать вряд ли умеет- но — рассказ пациентки, как мне кажется, намного ярче и демонстративнее любых описаний. Отмечу только, что она позвонила мне после того, как ее интимную переписку с отцом обнаружила его, насколько я понял, четвертая жена, которая была лет на пять старше моей пациентки.