— Зато вы сами ведете себя сверхпорядочно с любым из них, даже если это последняя скотина!
— Разумеется. Это мой долг… Пожалуй, нет, — продолжал он, подумав. — Скорее долг перед самим собой. Я являюсь чем–то вроде платного гладиатора. Я сражаюсь за своих клиентов и сражаюсь честно, даже если они ведут со мной нечестную игру.
— Это несправедливо! — воскликнула Делла.
— Это бизнес, — усмехнулся Мейсон. — Просто бизнес.
Делла щелкнула пальцами.
— Я передала вашу просьбу проследить за этой женщиной. Когда она вышла, ее уже ждали.
— Вы говорили с самим Полом Дрейком?
— Конечно. Иначе я не сказала бы, что все в порядке.
— Отлично. Внесите триста долларов из этих денег в банк, а двести дайте мне на расходы, — распорядился Мейсон. — Когда мы выясним, кто она на самом деле, в наших руках окажется козырь.
Делла вышла и вскоре вернулась с двумя сотнями долларов. Мейсон поблагодарил ее улыбкой.
— Вы славная девушка, Делла, хотя и придерживаетесь довольно своеобразной точки зрения в отношении нашей дамы.
Казалось, она бросится на него.
— Ненавижу ее! — крикнула она. — Это даже не ненависть, это что–то большее… У меня скверное предчувствие.
— Почему вы ее так невзлюбили, Делла? — Вопрос прозвучал неожиданно мягко.
— Я должна добывать все собственным трудом! Сколько живу, не имела ничего, что бы не заработала своими руками! А у нее есть все… все! Она катается, как сыр в масле, и ни за что не платит, не платит даже собственным телом.
— Ну, Делла, — мягко прервал ее Мейсон, — значит, весь этот взрыв вызван тем, что вы осмотрели ее и вам не понравилась ее манера одеваться?
— Вот это мне как раз понравилось. Она одета так, словно сошла с журнальной картинки. Кому–то ее тряпки стоили кучу денег… Она слишком выхолена, слишком изнежена… у нее слишком детское личико. Вы заметили, как она делала большие глаза, чтобы произвести на вас впечатление? Можете быть уверены, эти взгляды отрепетированы перед зеркалом.
Мейсон смотрел на Деллу, но по его лицу нельзя было сказать, о чем он думает.
— Если бы все клиенты были бы столь честны, как вы, Делла, профессия юриста перестала бы существовать. Не забывайте об этом! Клиентов нужно принимать такими, какие они есть.
Делла резко повернулась и вышла из кабинета. Мейсон шагнул за ней следом и остановился в дверях. Он смотрел, как она подходит к своему столу, садится и вставляет лист бумаги в пишущую машинку.
Так он стоял, когда открылась дверь в коридор, и в кабинет вошел высокий мужчина с покатыми плечами и длинной птичьей шеей. Он смерил Деллу Стрит взглядом выпуклых стеклянистых глаз, улыбнулся и повернулся к Мейсону:
— Привет, Перри!
— Входи, Пол, — ответил Мейсон. — У тебя есть что–нибудь?
— Я вернулся, — сказал Пол Дрейк.
Мейсон придержал дверь и закрыл ее, когда детектив вошел в кабинет.
— Что произошло? — спросил он.
Пол Дрейк занял стул, на котором несколько минут назад сидела женщина, положил ноги на другой и закурил сигарету.
— Ловкая бестия, — сказал он.
— А что? — спросил Мейсон. — Заметила, что за ней следят?
— Не думаю. Я подождал, пока она отсюда выйдет, и первым прошел к лифту. Она все время оглядывалась на твои двери, не идет ли кто–нибудь следом. Наверное, думала, что ты пошлешь за ней секретаршу. Ей явно полегчало, когда мы спустились вниз. Она дошла до угла, я следовал за ней, наблюдая за тем, чтобы между нами было несколько человек. Она вошла в универсальный магазин на другой стороне улицы и прямиком направилась в туалет. У нее было странное выражение лица, и я сразу подумал, что это еще та штучка. Я обследовал окрестности, чтобы узнать, нет ли из туалета другого выхода. Оказалось, что их три: один ведет в косметический кабинет, другой к парикмахеру, а третий в ресторан.
— И через какой она вышла?
— Через косметический кабинет, возможно, за пятнадцать секунд до того, как я туда добрался. Она знала, что мужчина не сможет войти за ней и, видимо, все рассчитала наперед. На улице перед косметическим кабинетом ее ждал автомобиль с шофером. Большой “Линкольн”, если это тебе поможет.
— Чрезвычайно, — кисло ответил Мейсон.
— Я тоже так подумал, — сказал Пол Дрейк и продемонстрировал в ухмылке кривые зубы.
2
Шершавая кожа Фрэнка Локка напоминала цветом красное дерево. Она выглядела не загорелой, как у тех, кто занимается спортом на свежем воздухе, а скорее грязной от огромного количества впитавшегося в нее никотина. У него были глаза цвета какао, совершенно лишенные блеска, они казались погасшими и неживыми. На первый взгляд Локк производил впечатление человека мягкого и безвредного.
— Итак? — спросил он. — Здесь вы можете говорить обо всем.
Перри Мейсон покачал головой.
— Благодарю. Здесь наверняка полно “жучков”. Я начну говорить, когда буду уверен, что меня слушаете только вы.
— Где? — спросил Фрэнк Локк.
— Ну, скажем, в моей конторе…
Фрэнк Локк засмеялся; его смех был тщательно отстиран от веселости.
— Теперь моя очередь острить на этот счет, — ответил он.
— Ладно, — согласился Мейсон. — В таком случае берите шляпу и пойдем. Выберем какое–нибудь нейтральное место.
— Что вы имеете в виду? — спросил Локк, и глаза его подозрительно блеснули.
— Найдем какой–нибудь отель, — сказал Мейсон.
— Который вы предварительно наметили?
— Мы возьмем такси и предоставим водителю возить нас по улицам. Сами выберете отель, раз уж вы столь подозрительны.
Фрэнк Локк поколебался, а потом сказал:
— Извините меня, я на минутку. Нужно прикинуть, могу ли я уйти из редакции, у меня масса дел, требующих присмотра.
— Хорошо, — ответил Мейсон и сел.
Фрэнк Локк сорвался с места и выбежал из кабинета, оставив дверь открытой. Из соседних комнат доносились голоса и стук пишущих машинок. Перри Мейсон лениво курил. На его лице вновь появилось характерное выражение сосредоточенной задумчивости. Он ждал минут десять, прежде чем Фрэнк Локк возвратился. Шляпа уже была на его голове.
— Все в порядке, — заявил он. — Можно идти.
Они вышли на улицу и остановили такси.
— В торговый центр, пожалуйста, — бросил Перри Мейсон.
Локк следил за адвокатом глазами цвета какао, лишенными какого–либо выражения.
— Мы могли бы поговорить здесь, — предложил он.
Мейсон покачал головой.
— Я хочу говорить, а не кричать.
Локк оскалил зубы.
— Я привык к тому, что люди кричат.
— Когда я начинаю кричать, то делаю это не для забавы, — сказал Мейсон без улыбки.
Локк со скучающей миной на лице закурил сигарету.
— Неужели? — небрежно спросил он.
Такси свернуло влево.
— Вон там какой–то отель, — сказал Мейсон.
Локк снова ощерился:
— Вижу. Но он мне не нравится. Слишком уж быстро вы остановились на нем. Я сам выберу отель.
— Ладно, — согласился Мейсон, — пусть будет так. Но тогда не говорите шоферу, куда ехать. Пусть едет, куда хочет, вы можете назвать любой отель, который попадется на пути.
— Мы становимся осторожными, а? — засмеялся Локк.
Перри Мейсон поцокал языком. Локк постучал в стекло, отделяющее их от таксиста.
— Мы выйдем здесь, — сказал он.
Таксист с удивлением взглянул на Локка и остановил машину. Мейсон бросил ему пятидесятицентовик, и мужчины вошли в холл дешевой гостиницы.
— Что бы вы сказали об антресолях? — спросил Локк.
— Пусть будут антресоли, — ответил Мейсон.
Они прошли через холл, поднялись на лифте, миновали маникюрный зал и сели в кресла один напротив другого. Между ними стояла пепельница на высокой ножке.
— Перейдем к делу, — сказал Локк. — Итак, вы — Перри Мейсон, адвокат, выступаете от чьего–то имени и чего–то хотите. Я вас слушаю!
— Я хочу, чтобы кое–какие сведения не появились в вашем журнале, — сказал Мейсон.
— Куча людей этого хочет А что за сведения?
— Поговорим сперва о формальной стороне. Согласитесь ли вы принять оплату наличными?