Мейсон спрятал отчет в карман и принялся барабанить пальцами по подоконнику.
— Вы действуете мне на нервы, — неожиданно произнесла Ива. — Может быть, вы объясните, что все это значит?
— Я уже все объяснил.
— Что это за бумаги?
Мейсон засмеялся:
— Вы считаете, что раз я занимаюсь вашим делом, то должен знакомить вас с делами всех моих клиентов?
Она окинула его неодобрительным взглядом.
— Вы ужасный человек.
Мейсон пожал плечами и перестал барабанить по подоконнику. В дверь постучали.
— Пожалуйста, — сказал Мейсон.
На пороге стояла Делла Стрит.
— Хорошо, что вы пришли, Делла, — приветствовал ее Мейсон. — Я хочу на всякий случай подготовить весь комплект бумаг. Мы должны иметь готовое прошение о назначении управляющего наследством, протест против признания завещания, прошение о назначении Ивы Белтер временным управляющим со всеми полномочиями. И еще нам будут нужны заверенные копии решения о назначении временного управляющего для вручения заинтересованным сторонам.
— Вы хотите продиктовать все это сейчас? — холодно спросила Делла.
— Да. И еще я хотел бы позавтракать.
Он подошел к телефону и заказал завтрак в номер. Делла Стрит взглянула на Иву Белтер.
— Извините, но мне нужен будет столик, — сказала она.
Ива Белтер приподняла брови и убрала со столика стакан жестом дамы, подбирающей юбку, чтобы не прикоснуться ко встреченному на улице нищему. Мейсон поднял бутылку имбирного пива и ведерко со льдом, вытер столик салфеткой и переставил его на середину комнаты. Делла придвинула стул, положила на стол блокноты и приготовила карандаши.
Перри Мейсон быстро диктовал, пока не принесли завтрак. Все трое ели с аппетитом, хотя и в совершенном молчании. Ива Белтер старалась вести себя как леди, которая снизошла до принятия пищи за одним столом с прислугой.
Когда позавтракали, Мейсон распорядился, чтобы убрали посуду, и вновь начал диктовать. К половине одиннадцатого работа была закончена.
— Возвращайтесь в контору и перепечатайте все это, чтобы бумаги можно было подписать, — обратился он к Делле. — Только позаботьтесь о том, чтобы никто не видел, что вы делаете. Будет лучше, если вы вообще запретесь на ключ. Для прошений можно попользовать печатные бланки.
— Хорошо. А теперь я хотела бы поговорить с вами с глазу на глаз.
Ива пренебрежительно фыркнула.
— Не обращайте внимания на миссис Белтер, Делла, — сказал Мейсон. — Она уже уходит.
— О, нет! — воспротивилась Ива.
— К сожалению, миссис Белтер, вам придется нас покинуть. Вы ушли бы раньше, но мне были нужны кое–какие данные для документов, которые мы с вами составили. Теперь вам следует исчезнуть, а после полудня — появиться в моей конторе и подписать прошения. Только, пожалуйста, держите язык за зубами! За вами будут охотиться репортеры и рано или поздно где–нибудь вас поймают. Пусть они увидят, что вы настолько потрясены, сломлены, подавлены ужасным несчастьем, что им нечего и пытаться взять у вас интервью. Они должны поверить, что вы пребываете в безысходной скорби и что с их стороны было бы бессмысленно и даже преступно лезть к вам в душу. Если кто–нибудь из них нацелит на вас фотоаппарат, показывайте ему коленки и обливайтесь слезами. Это у вас хорошо получается.
— Какой вы вульгарный, — Ива состроила презрительную мину.
— Не всем же быть такими утонченными, как вы, например, — с ехидством ответил Мейсон. — И бросьте, к черту, свои ужимки. Вы, надеюсь, убедились, что на меня это не действует.
Ива с достоинством надела плащ, шляпу и направилась к двери.
— Каждый раз, — капризно произнесла она, — как только я начинаю проникаться к вам доверием, вы так и норовите все испортить.
Без лишних слов Мейсон отворил дверь, попрощался с Ивой низким поклоном и снова запер дверь. После этого он подошел к Делле и спросил, что случилось.
Делла сунула руку за лиф и вытащила конверт.
— Это принес посыльный.
Мейсон вскрыл конверт. В нем были стодолларовые дорожные чеки — две книжечки по тысяче долларов каждая. Все чеки были подписаны Гаррисоном Бёрком и оформлены на предъявителя. К ним была приложена записка:
“Считаю, что будет лучше, если я на некоторое время исчезну. Не допустите, чтобы я был впутан в это дело. Любой ценой спасите меня!
Г. Б.”.
Мейсон пробежал глазами строчки, написанные второпях, карандашом и передал чеки Делле.
— В конце концов, — сказал он, — дела идут так, что грех жаловаться. — И добавил: — Только будьте осторожны, когда станете их реализовывать.
Делла кивнула.
— Две тысячи долларов — неплохой гонорар, — продолжал рассуждать Мейсон. — А ведь пока дело закончится, им придется еще не раз браться за кошельки.
— Вы так спокойны, шеф, а ведь может случиться… Я слышала утром, что говорили репортеры. Ива Белтер привезла вас к себе домой, прежде чем уведомить полицию, и подстроила все так, чтобы свалить вину на вас, если ей это будет выгодно. Она вполне может заявить полиции, что это вы были наверху, когда прозвучал выстрел.
— Что делать, Делла? Я уже говорил вам, что клиентов не выбирают. Их надо принимать такими, какие они есть. В этой игре обязателен только один принцип: если уж ты взялся за дело, нужно сделать все, чтобы довести его до благополучного завершения.
Делла негодующе фыркнула:
— Но это еще не означает, что следует брать на себя убийство, чтобы не пострадал любовник какой–нибудь сомнительной дамочки!
— Я вижу, вы неплохо проинформированы, Делла. С кем вы разговаривали?
— С одним репортером. И не разговаривала, а слушала.
Мейсон улыбнулся:
— Ну–ну. А теперь бегите и подготовьте бумаги. Обо мне не беспокойтесь. У меня есть еще несколько дел, которые необходимо уладить. Когда пойдете сюда опять, будьте внимательны и проверьте, не следят ли за вами.
— А тут и проверять нечего. Они шли за мной шаг в шаг. Пришлось выкинуть тот же самый номер с туалетом, что и миссис Белтер. Мужчину всегда сбивает с толку, когда женщина заходит в туалет, так что удалось от них оторваться. Но, боюсь, в следующий раз вряд ли получится.
— Это уже не имеет особого значения. Я скрывался достаточно долго. Скорее всего, меня так или иначе найдут и, видимо, — уже сегодня…
— Ненавижу ее! — взорвалась Делла. — Вы из–за нее рискуете, а стоит ли она этого? Вы говорите, что она платит… Да плати она десять раз по столько, все равно не надо было связываться с ней! Насквозь ее вижу! Этакая кошка с бархатными коготками!
— Спокойно, девочка! Вы еще не видели последнего раунда.
Делла покачала головой.
— Я видела достаточно. Ладно, пойду. Часам к трем подготовлю бумаги.
— Угу, — сказал Мейсон. — Дадите Иве подписать и проследите, чтобы все было в порядке. Может, я заскочу или позвоню, чтобы вы подбросили мне ее куда–нибудь.
Делла улыбнулась и вышла — элегантная, сдержанная, преданная… и очень обеспокоенная. Мейсон подождал пять минут, закурил сигарету и тоже вышел из отеля.
13
Перри Мейсон остановился у двери номера 946 в отеле “Уилрайт” и негромко постучал. Изнутри не доносилось ни звука. Мейсон подождал и постучал громче. Спустя минуту он услышал легкий шум за дверью. Скрипнула пружина кровати, и женский голос спросил:
— Кто там?
— Телеграмма.
Раздался щелчок замка, и дверь приоткрылась. Мейсон толкнул ее плечом и вошел внутрь.
Девушка была в комбинации из прозрачного шелка, не скрывающей ни одной детали ее тела. На лице еще остались следы макияжа. При дневном свете Мейсон заметил, что Эстер Линтен старше, чем он думал, но это не мешало ему по–прежнему считать ее красивой. Безупречные формы Эстер могли бы вдохновить любого скульптора. Она стояла перед ним без каких–либо признаков замешательства и смотрела в упор большими черными, припухшими от сна глазами. В ее облике было что–то мрачно–вызывающее.
— Что это за вторжение? — проворчала Эстер.
— Я хотел бы с вами поговорить.
— Славные у вас методы, ничего не скажешь.