— О! Сто лет тебя не видел, друг мой!
Мейсон пожал ему руку.
— Да, Сол, давненько… У меня проблемы, старина.
Хозяин ломбарда покивал головой и потер руки.
— К кому приходят люди, когда у них проблемы? Они приходят к Солу Штейнбургу. Что у тебя за трудности?
— Я хочу, чтобы ты кое–что для меня сделал, — сказал Мейсон.
Ермолка подпрыгнула пару раз в энергичном одобрении.
— Друг Перри, я сделаю для тебя все, ты знаешь. Разумеется, сделка — это сделка. Если это сделка, то ты должен подойти к ней как к сделке, и мы сторгуемся. А если это не сделка, то ты знаешь, старый Сол все равно для тебя сделает все.
Глаза Мейсона блеснули.
— Для тебя это будет хорошая сделка, Сол. Заработаешь пятьдесят долларов, ничего не вкладывая.
Толстяк громко засмеялся:
— Такие сделки я люблю! Когда Сол не должен ничего вкладывать, а в его карман падают пятьдесят долларов, то это, конечно, дело! Что от меня требуется?
— Покажи мне реестр проданного оружия, — попросил Мейсон.
Хозяин ломбарда вытащил из–под прилавка изрядно потрепанную книгу, в которой регистрировал тип, марку и номер проданного оружия, а также личность покупателя. Мейсон листал страницы, пока не наткнулся на кольт восьмого калибра.
— Это мне подходит, — сказал он.
Штейнбург склонился над книгой и осмотрел запись.
— А что из этого получится? — поинтересовался он.
— Сегодня или завтра я заскочу сюда с одним типом. Как только ты его увидишь, начинай энергично трясти головой и говорить: “Это он, он, тот человек!” Когда я опрошу, уверен ли ты в том, что это именно то лицо, — ты изо всех сил утверждай, что тут сомнения быть не может. Он станет возражать, но чем больше он будет возражать, тем упорнее ты будешь стоять на своем.
Сол Штейнбург выпятил толстые губы:
— Перри, это дело может быть серьезным.
— Оно было бы серьезным, — стал убеждать его Мейсон, — если бы ты давал показания на суде. Но давать показания в суде ты не будешь. Ты не должен этого говорить никому, кроме того типа. От тебя даже не потребуется объяснять, что он сделал. Ты только опознаешь его, а затем выйдешь в соседнюю комнату и оставишь меня с реестром оружия. Понимаешь?
— Понимаю, что не должен ничего понимать, — ответил Штейнбург. — Одного только не пойму.
— А именно? — спросил Мейсон.
— Откуда возьмутся те пятьдесят долларов?
Мейсон хлопнул себя по заднему карману брюк.
— Отсюда, Сол, отсюда,
Он вытащил пачку банкнотов, отсчитал пятьдесят долларов и передал их владельцу ломбарда.
— Итак, тот, с кем ты придешь? — еще раз уточнил Штейнбург.
— Тот, с кем я приду, — подтвердил Мейсон. — Если я не выйду на того, о ком идет речь, то не приду вообще. Может быть, тебе надо будет малость приукрасить свое выступление, ну да ты сориентируешься. Ясно?
Владелец ломбарда любовно складывал банкноты.
— Друг Перри, что ты будешь делать, к тому я и пристроюсь. Скажу, что захочешь, скажу во весь голос, ты меня знаешь.
— Отлично. Смотри, не позволяй, чтобы тебя сбили с толку.
Сол Штейнбург в энергичном протесте так затряс головой, что его ермолка съехала набок. Перри Мейсон вышел, посвистывая.
14
Фрэнк Локк сидел в своем редакционном кабинете и не спускал глаз с Перри Мейсона.
— Мне кажется, вас ищут, — сказал он.
— Кто именно? — беззаботно спросил Мейсон.
— Репортеры, полицейские в форме, агенты в штатском… Куча народу.
— Я со всеми повидался.
— Сегодня?
— Нет, вчера вечером. А что?
— Ничего, — ответил Локк. — Кроме того, что теперь они ищут вас по другим причинам. Чего вы хотите?
— Я забежал сказать, что Ива Белтер составила прошение о назначении ее временным управляющим в связи с наследованием собственности ее супруга.
— А мне–то что? — буркнул Локк, поднимая на Мейсона глаза цвета какао.
— То, что с этой минуты здесь правит миссис Белтер. Отныне вы будете получать указания от нее, а поскольку я являюсь ее полномочным представителем, будете получать также указания от меня. И первое, что вы сделаете, — выбросите в мусорную корзину ту самую статью о Бичвуд—Инн.
— Да-а? — саркастически протянул Локк.
— Да-а, — повторил Мейсон с нажимом.
— Однако вы оптимист.
— Может быть. Но не в этом дело. Если вы в чем–то сомневаетесь, вам достаточно взять трубку и позвонить миссис Белтер.
— Мне нет нужды звонить кому бы то ни было. Здесь решаю я.
— Вот так?
— Вот так, — отрезал Локк.
— Что ж, придется нам продолжить беседу, — сказал Мейсон. — Но, разумеется, не здесь. Стены, как известно, имеют уши…
— Надеюсь, вы позаботились о том, чтобы этот разговор был интереснее, чем в прошлый раз? А то какой смысл идти?
— Идемте, Локк, прогуляемся, потолкуем, глядишь, появится и смысл.
— А может, все–таки останемся здесь?
— Вы знаете мое мнение об этом помещении. Я в нем чувствую себя не лучшим образом, а где я себя не лучшим образом чувствую, там не лучшим образом и говорю.
— Ладно, — согласился Локк, поразмыслив немного. — Но самое большее, что я могу вам уделить, это четверть часа. На этот раз вы должны говорить кратко и по делу.
— Это не составит труда, — заверил его Мейсон.
— Я всегда готов попробовать, — сказал Локк.
Он взял шляпу и вышел с Мейсоном на улицу
— Может, возьмем такси и поищем какое–нибудь спокойное местечко? — предложил Локк.
— Свернем за угол. Я хочу быть уверенным, что такси не подставное, — ответил Мейсон.
— Да бросьте вы это ребячество, Мейсон! Если у меня есть микрофон в редакции, то, по–вашему, я утыкал микрофонами всю улицу? Или вы думаете, что все, кто тут ходит и ездит, — исключительно мои люди, которые только тем и занимаются, что следят за каждым вашим шагом? Да если бы вы в прошлый раз взяли мегафон и орали на весь город, это ничего не изменило бы.
Мейсон покачал головой.
— У меня свой способ улаживать дела.
Локк искоса взглянул на него.
— Мне это не нравится.
— Не вам одному, — согласился Мейсон.
Локк задержался на тротуаре.
— Это вам ничего не даст, Мейсон. С таким результатом мы могли бы вернуться в редакцию.
— Вы об этом пожалели бы, — предостерег его Мейсон.
Несколько секунд Локк колебался.
— Ладно, идем, — решился он. — Раз уж я вышел, то доведу дело до конца.
Мейсон повел его в сторону ломбарда Штейнбурга.
— Зайдем сюда, — сказал он.
Локк бросил на него подозрительный взгляд.
— Я не буду здесь разговаривать!
— И не надо. Зайдем на минутку, и вы можете сразу выйти, если захотите.
— Это еще что за штучки?
— Ох, да идемте же! — нетерпеливо сказал Мейсон. — Сейчас не время проявлять подозрительность.
Локк вошел в помещение ломбарда, осторожно поглядывая по сторонам. Из соседней комнаты появился Сол Штейнбург, потирая руки и широко улыбаясь. Он взглянул на Мейсона и сказал:
— Ах, это вы вернулись, мистер. Что вам угодно?
В этот момент его глаза остановились на Фрэнке Локке. На лице владельца ломбарда отразилась целая гамма сменяющих друг друга чувств. Улыбка уступила место выражению растерянности, разочарования, наконец — внезапной решимости. Штейнбург поднял дрожащий палец, прицелился им в Локка и провозгласил:
— Это тот человек!
В голосе Мейсона прозвучало предостережение:
— Не спешите, Сол! Вы должны быть абсолютно уверены.
Хозяин ломбарда неожиданно обрел красноречие:
— А разве я не абсолютно уверен? Или я не способен узнать человека? Вы спрашивали меня, узнаю ли я его, а я сказал вам на это: “Да”. Теперь я вижу его, и я снова говорю вам: “Да”. Это он! Тот самый человек! Чего вы еще хотите? Это лицо я узнаю всюду. Этот нос! Этот цвет глаз!
Фрэнк Локк отступил к двери. Его губы искривило бешенство.
— Так вот что вы мне устроили! — рявкнул он. — Но вам это ничего не даст! И я вам этого не спущу!
— Что вы мечетесь? — спросил Мейсон и снова повернулся к Штейнбургу: — Сол, вы должны быть уверены абсолютно! Вы не должны сломаться во время перекрестного допроса, когда предстанете перед судом.