– Думаю, что да.
– И она могла оставаться там минуты две, не больше?
– Именно так.
Я встал и впервые посмотрел в глаза сержанту Транту. Наконец у меня в руках появилась козырная карта. Я сказал:
– Могу доказать, что Нора Лейгтон не была у Ронни в девять двадцать пять. В девять двадцать пять домой вернулась Анни Шелдон. Она скрыла это от вас, но сейчас согласится дать показания. Нет сомнения, что она была там именно в это время, поскольку слово в слово пересказала наш разговор с Жанной по телефону, а это было ровно в девять двадцать пять. А если Анни Шелдон была там в девять двадцать пять, то в это время там уже не могла быть Нора Лейгтон. Это говорит о том, что миссис Лейгтон была там еще до смерти Ронни.
– Чепуха! – закричал Базиль Лейгтон. – Сержант, это провокация! Это только лишняя попытка переложить ответственность за убийство на чужие плечи. Моя жена пришла туда только после убийства! Мистера Шелдона убил Билл Дулитч. Пуговица…
На этот раз его красноречие прервал Петер:
– Вот именно, пуговица. Это верно, что у Билла на куртке не хватает пуговицы. Но была ли эта пуговица в руке Ронни, я не знаю, так как никто из нас этой пуговицы не видел, а тем более не брал. Но если она там и была, нетрудно догадаться, как это случилось. Убийца мог найти ее на лестнице, по которой Ронни тащил Билла, или в гостиной, где он избивал его. Убийца вложил ее в руку убитого, подсовывая полиции важную улику.
Петер пристально посмотрел на Базиля и так же спокойно продолжал:
– Я думаю, настала пора проинформировать вас, что мне еще удалось обнаружить. После телефонного разговора с голливудским режиссером, я с фотографией Билла обошел все кинотеатры в районе дома Ронни. На 3–й авеню я нашел кассиршу, которая узнала Билла. Вчера вечером, в половине девятого он купил у нее билет. Девушка его хорошо запомнила. Она сказала ему, что сеанс уже начался и чтобы он поторопился, а он как будто и не слышал ее. Так что у Билла есть алиби. Он не мог убить Ронни. А поскольку Билл не виноват, а ваша жена не могла быть там в указанное вами время…
Я слушал с напряженным вниманием. Дело было не только в моей радости по поводу обнаружившегося алиби Билла. Был еще сержант Трант с непроницаемым выражением лица, была Нора, затаившаяся в глубине кресла, как мышь, и был Базиль Лейгтон.
Но вот он словно встрепенулся и опять пошел в атаку. Только что он содрогался от слов Петера, как от ударов кнута по лицу, но сейчас взял себя в руки и заговорил, обращаясь к Транту:
– Сержант, я могу быть уверен, что мистер Дулитч говорит правду?
Трант посмотрел на него с каким–то безразличием.
– В данную минуту я слышу об этом алиби впервые. Я давно знаю Петера Дулитча, уважаю его и полностью доверяю ему.
– Значит, Билл Дулитч невиновен? – растерянно спросил Базиль.
– Выходит так, – как бы мимоходом бросил Трант.
– Поэтому…
Очень медленно Базиль обернулся к жене.
– Нора, – сказал он с легким упреком. – Нора, бедная, несчастная женщина! Почему ты мне солгала? Почему ты не сказала, что убила мистера Шелдона?
Глава 24
Базиль Лейгтон замолчал. Мы все остолбенели и смотрели на Нору Лейгтон. Она продолжала сидеть неподвижно и как будто стала еще меньше.
Первой очнулась Жанна. Она подбежала к матери и схватила ее за руку. Я понял, что убийство Шелдона было еще одной жертвой со стороны этой преданной женщины, чтобы добыть Лейгтону то, чего ему хотелось. Последняя жертва преданной жены.
Немного подумав, Петер подошел к Норе и протянул ей театральную программу, которую держал в руке.
– Это программа «Встречи в городе», – сказал Петер. – Будьте любезны, откройте ее на списке действующих лиц.
Нора машинально взяла протянутую ей программу, ничего не понимая.
– Я прошу вас, – повторил Петер, – откройте программу. Действующие лица здесь перечислены в порядке их выхода на сцену. Прочтите первую фамилию.
Нора молчала. Жанна попросила:
– Мамочка, дорогая, сделай то, о чем тебя просит мистер Дулитч. Прочти первую фамилию.
– Борден, – тихо прочитала Нора.
– Прекрасно, а кто был Борден, миссис Лейгтон? – спросил Петер.
Рука Норы стала дрожать. Нора бросила на мужа взгляд, каким жертвы смотрят на палача.
– Нет–нет, – простонала она, – нет!
– Кто был Борден, миссис Лейгтон? – настаивал Петер. Она с трудом ответила:
– Борден – это почтальон. Он пришел с письмом и очень хотел пить. Женщина подала ему холодного чаю. Он больше не появлялся.
Трант встал рядом с Петером и всматривался в лицо Норы. Петер продолжал:
– Прочтите третью фамилию.
– Изабелла Страттон. Это приятельница героини, ее соседка. Она просила муки, чтобы приготовить печенье.
– Как она была одета?
– На ней был голубой передник с красным узором. Она сказала, что должна его носить, так как ей подарили его на Рождество… Но когда она его надевает, ей хочется кричать…
Она уронила программу и закрыла лицо руками.
– Боже, Боже… – шептала она.
Петер спокойно поднял программу и подошел к Филлис.
– А вы прочтите четвертую фамилию.
– У меня нет очков. Я без них ничего не вижу.
– Так принесите их, – сказал Петер. Филлис с возмущением обратилась к Транту:
– Что, этот человек имеет право издеваться над нами?
– Я бы на вашем месте лучше принес очки, леди Брент, – отрезал Трант.
Филлис взяла лорнет и спросила:
– Что вам надо?
– Прочтите четвертую фамилию, – спокойно повторил Петер.
– Марион Страттон.
– Расскажите нам о ней.
– Я сейчас уже не помню. Или вы считаете, что я думаю только об этой чепухе?
– Но все–таки, кто такая Марион? Эту героиню нельзя не заметить.
– Почему?
– Сколько ей лет? Это молоденькая девушка или зрелая женщина?
– Это дочь той соседки, о которой говорила Нора.
– Хорошо. Это маленькая дочь мадам Страттон. Она вышла плача, потому что какой–то ребенок стащил у нее обруч. Вы, наверное, это помните. Она так громко рыдала, что звенело в ушах.
– Я помню, как она орала, но что это противное дитя болтало…
– Довольно, – оборвал ее Петер. – Я знаю, что в Англии Марион – обычно женское имя, но у нас в Штатах не так. Марион – это не маленькая девочка. Марион, по сценарию, – сын соседки, мужчина двадцати двух лет. И еще я должен добавить, что в пьесе никто не кричит, хотя вы это так хорошо запомнили.
– Это маленькая девочка… Петер взял у нее программу.
– В первом действии вообще не было никакой маленькой девочки. Ситуация вновь изменилась, правда? Миссис Лейгтон, оказывается, знает содержание первого действия, а вы нет…
Он повернулся к Транту. Филлис продолжала держать перед глазами лорнет. Она смотрела на сержанта.
Казалось, он ни на кого не обращал внимания. Лицо его оставалось непроницаемым. Наконец он безразличным тоном спросил:
– Вы уверены, что во время первого действия из театра ушла леди Брент, а не миссис Лейгтон?
– Да, – ответил Петер. – Так получилось, что я могу это доказать.
Трант на секунду прикрыл веки.
– Мои люди тоже проверили театр, – сказал он. – Они не знали никакого голливудского режиссера, но я поручил им проверить театральные агентства. Они нашли агента, который продал своим старым клиентам – супругам Фенвик – билеты на места, расположенные непосредственно за креслами Лейгтонов. Один из моих людей побывал у них. Показания этих людей подтверждают слова Петера Дулитча, что во время первого действия одно место было незанято, а также и показания мистера Лейгтона, что он сидел на боковом месте. У нашего сотрудника не было фотографий леди Брент и миссис Лейгтон, поэтому мы не смогли установить личность женщины. Но сейчас и так все ясно. Супруги Фенвик помнят, что женщина, сидевшая в первом действии рядом с мистером Лейгтоном, читала список действующих лиц в программе с помощью зажигалки. Они уверяют, что она не надевала очков. Трант обратился к Филлис: