Шерман завыл — раскаленный металл впился в тело. Несколько секунд Шерман молотил Ника кулаком по лицу, но так и не смог заставить ослабить захват. Пальцы разжались, и пистолет выпал за борт.
Энглиш вскочил — но темная вспышка боли от раны на несколько секунд погасили сознание.
Очнулся он от жара и удушья: снизу — раскаленная палуба, а сверху — Шерман; упираясь коленями в грудь Ника, он вцепился в горло.
Энглиш схватил убийцу за руки и, вывернув, оторвал от своей шеи. Шерман снова протянул руки к горлу, но сильный удар Ника отбросил убийцу в клубы дыма. Не дожидаясь повторной атаки, Ник перевалился через планшир и тяжело рухнул в море.
Но холодная вода удержала уходящее сознание; Ник вынырнул и перевернулся на спину.
Яхта пылала, освещая море словно огромный факел.
— Ник!
Чья–то рука коснулась его плеча. Энглиш повернулся — Лоис! В другой руке она держала пояс с привязанной магнитофонной катушкой.
— Ты ранен?
— Ничего, — ответил Энглиш, — обойдется. Что с Шерманом?
— Я думаю, что он еще на борту.
Энглиш протянул руку и схватил спасательный пояс, чтобы удержаться на воде. Ноги висели, как гири.
— Останься около меня, Лоис, — попросил он. — Я ранен…
— Я буду поддерживать тебя. Не выпускай пояс.
Когда он переворачивался на спину, то заметил подплывающего Шермана.
— Осторожно! — закричал Энглиш, отталкивая Лоис подальше от себя.
В тот же миг рука Шермана сжала плечо Энглиша.
— Мы пойдем на дно вместе! — пронзительно завопил он. — Это конец, Энглиш!
Ник пытался ударить его, но у него не хватило сил. Он не смог оттолкнуть сумасшедшего, и почувствовал, как пальцы противника оставили его плечо и добираются до горла.
Они погрузились вместе. Шерман душил. Лоис, видя, как они исчезли под водой, попыталась нырнуть за ними, но пробковый пояс тут же вытолкнул ее на поверхность. Она судорожно пыталась развязать узлы, чтобы освободиться от него, но веревки разбухли в воде.
Вода забурлила. Лоис увидела обоих мужчин, тела которых по–прежнему были тесно сплетены; они вынырнули несколько в стороне. Она видела, как рука Энглиша потянулась к лицу Шермана и его пальцы вонзились в глаза противника. Потом море снова сомкнулось над ними.
Она ждала, и сердце ее готово было разорваться от страха за Ника.
На темной глади моря вспенивались пузырьки воздуха. Прошло несколько мучительных секунд — снова сражающиеся появились на поверхности. Шерман, казалось, одерживал верх: его руки и ноги плотно обвивались вокруг Ника, который тщетно пытался освободиться.
Она поплыла к ним — и опоздала. Сплетенные тела исчезли под водой, когда до плеча Энглиша оставались считанные сантиметры.
Потом, после бесконечно долгого ожидания, кто–то всплыл и слабо забарахтался, пытаясь удержаться на поверхности.
Она подплыла к нему и, перевернув за спину, облегченно всхлипнула, увидев бледное лицо Энглиша.
Лоис так и поддерживала голову любимого над водой, когда четвертью часа позже их подобрал Керр поблизости от еще пылающего остова яхты.
IV
Сэм Крайл нашел Энглиша в палате на первом этажи новенького, сверкающего белизной госпиталя.
Рядом с Ником, на столике, громоздилась кипа писем и телеграмм.
А в углу палаты сидел с воинственно поднятым подбородком и настороженным взглядом Чик Эган. Вот уже трое суток, с того момента, как сюда привезли раненого Энглиша, Чик торчал здесь неотлучно, благо в палате были все необходимые условия. И сменить его не удавалось никому из персонала госпиталя. Его пытались выпроводить, но пока что даже самому Нику Энглишу никак не удавалось от него освободиться.
— Привет, Ник! — сказал Крайл, подходя к кровати, — как дела?
— Добрый день, Сэм. Возьми стул. Недурно. Рана затянулась, да и ожоги хорошо рубцуются. Не понимаю, почему вокруг меня подняли столько шума.
Крайл наморщил лоб.
— Ты два дня находился в коматозном состоянии. Если ты и выкарабкался, то только благодаря своему железному здоровью. Так, по крайней мере, сказал врач. — Он бросил взгляд на Чика. — Пойдите прогуляйтесь, Эган. Ник ничем не рискует со мной.
Чик насмешливо улыбнулся.
— Да? Вы только посмотрите, что с ним случается, как только я спущу с него глаза. Нет, я не сдвинусь отсюда. Никто больше не посмеет причинить ему зло, пока я могу этому помешать.