Разговаривая с Макелпайном о своем товарище, парень не сделал ни малейшей попытки понизить голос. Лишь вопли толпы мешали Харлоу расслышать сказанное:
— Божье деяние! — Горькое удивление в голосе было искренним. — О, Боже ты мой! Вы поняли, какое определение дали наши кретины–судьи? Божье деяние! Да это настоящее злодеяние!
— Ты неправ, мой мальчик, неправ, — Макелпайн положил руку на плечо Траккиа, но тот в раздражении стряхнул ее. — Если взглянуть непредвзято, то можно говорить лишь о непреднамеренном убийстве. Но и эта формулировка слишком строга. Ты же сам знаешь, как много водителей погибло во время гонок Гран—При за последние четыре года. Машины теряли управление, — вздохнул он.
— Теряли!.. Управление!.. — Не находя слов, Траккиа возвел очи к небу: — О, Боже ты мой, ведь мы же все видели на экране! Видели пять раз. Он снял ногу с педали и пошел наперерез Джету… А вы твердите — Божье деяние! Ну, конечно, конечно, Божье деяние! Да только потому, что за семнадцать месяцев он взял одиннадцать чемпионских призов! И в прошлом году выиграл чемпионат! И в этом выиграет!
— Что ты имеешь в виду?
— Как будто сами не знаете! Отлично знаете, черт бы вас побрал! Ведь если вы снимете его с дистанции, го можете спокойно снимать и всю команду! Уж если он так плох, то каковы, скажут, остальные? Что подумает публика?.. Видит Бог, слишком много людей, и при том чертовски влиятельных, ратуют за запрещение гонок Гран—При повсюду. Многие страны просто ждут удобного повода, чтобы выйти из грязного дела. А тут — убрать чемпиона! Как бы не гак! Ведь это было бы для них отличной зацепкой. Нам нужны наши Джонни Харлоу разве нет, Мак? Даже если они убивают людей…
— А я‑то думал, что он твой друг, Никки.
— Само собой, Мак! Само собой! Но ведь Джету тоже мой друг.
Возразить было нечем, и Макелпайн промолчал. Траккиа тоже высказал все, что хотел, и умолк, состроив свою гримасу.
Молча и без помех, возможно, потому, что полицейский эскорт к тому времени сильно увеличился, все четверо достигли пункта обслуживания. Ни на кого не глядя и не произнеся ни слова, Харлоу устремился в павильончик за эстакадой. Никто из присутствующих, а здесь находились также Джекобсон и двое его механиков, не попытался даже заговорить с чемпионом. Не было шепота за спиной и многозначительных взглядов — к чему подчеркивать то, что и так бьет в глаза. Джекобсон просто сделал вид, что не заметил Харлоу, и подошел к Макелпайну. Непризнанный гений своего дела, главный механик был худощавым, высоким, но крепко сложенным человеком.
Лицо его в неизменных глубоких морщинах хранило такое выражение, словно механик никогда не знал, что такое улыбка.
Он спросил, обращаясь к человеку в комбинезоне небесно–голубого цвета:
— Харлоу, конечно, оправдали?
— Конечно? Я вас не понимаю…
Это был Нойбауэр: высокий, очень светлый блондин, абсолютно нордического типа. Гонщик номер один команды Гальяри. Имя “Гальяри” красовалось на нагруднике голубого комбинезона. Своими победами на трассах Гран—При австриец завоевал репутацию кронпринца, и его прочили в наследники Харлоу. Подобно Траккиа, Нойбауэр пользовался репутацией холодного, недружелюбного человека, совершенно нетерпимого к дуракам, каковыми он считал большинство людей. Как и у Траккиа, его друзья составляли очень тесную и немногочисленную группку. И неудивительно, что этих двух самых непримиримых соперников на автотрассах знали как близких друзей.
Плотно сжав губы и блестя голубыми глазами, Нойбауэр явно кипел гневом, и его настроение отнюдь не улучшилось, когда на пути возникла массивная фигура Макелпайна. Пришлось остановиться. Хотя Нойбауэр не страдал малым ростом, Макелпайн был покрупнее.
— Прочь с дороги! — процедил сквозь зубы австриец.
Босс посмотрел на него с кротким удивлением.
— Простите, что вы сказали?
— Извините, мистер Макелпайн… Где этот негодяй Харлоу?
— Оставьте его в покое. Ему и без того тошно…
— А Джету, считаете, не тошно? Не знаю, какого дьявола носятся с этим Харлоу! Мне плевать на это, но с какой стати сумасшедший маньяк должен оставаться на свободе? Ведь он же настоящий маньяк! И вы отлично знаете. Мы все это знаем. Сегодня он дважды оттеснял меня с трека. И я тоже мог сгореть заживо, как Джету. Я вас предупреждаю, мистер Макелпайн! Я собираюсь поднять вопрос, чтобы Харлоу сняли с дистанции.