Когда мы добрались до улицы святого Кларисса, было уже слишком поздно: за труп взялась полиция. Жандармы оцепили квартал, собрали немногочисленных свидетелей в кучку и, невзирая на увещевания хозяйки «Спелых яблочек», приказали никому не входить в заведение.
— Надо полагать, такое происшествие сильно ударит по репутации Яблочек. — сказал я Реймонду, выглядывая из-за спин многочисленных зевак.
— Ничуть. — возразил виконт, занимаясь ровно тем же самым. — Смерть около увеселительных заведений — не редкость, и зачастую только добавляет злачным местам клиентов: людям всегда было интересно притронуться к какой-нибудь тайне, пусть и связанной с убийством.
Мне оставалось лишь хмыкнуть.
Вскоре к оцеплению подъехала карета с особыми знаками на дверцах. Я предположил, что это транспорт полиции, и вскоре виконт подтвердил мою догадку:
— Это государственный следователь по делу Адель. Такой болван…
Я немедля растолкал зевак и прорвался за ограждение, утянув виконта за собой. В нас нацелился арбалет.
— Куда полезли? Не видите, здесь жмур! — полицейский ощетинился, как испуганный ёжик. Того гляди, выстрелит. Реймонд это тоже понял, поэтому не преминул представиться:
— Я Реймонд де Пенья, а этот молодой человек — мой товарищ, детектив Лойд де Салес. Мы друзья убитого.
Морщины на челе настороженного полицейского разгладились, но арбалета он так и не убрал.
— Уважаемые, к трупу нельзя подходить до тех пор, пока мистер де Лувиньи не закончит следствие.
— Мы с мистером де Лувиньи коллеги, причём коллеги — первого сорта. — уведомил я стража порядка, стараясь сильно не жестикулировать. — Я тоже веду дело по пропаже Адель де Вилларе и…
— Тут другое дело, господин детектив, с пропажей госпожи Адель де Вилларе никак не связанное. — затараторил упрямый баран, преградив нам путь к телу.
Так бы я и бился об стенку непонимания, если бы не де Пенья: он потянулся в карман, не побоявшись того, что в него могут выстрелить, и достал оттуда золотой. Блеск металла подействовал на стражника, как на верующего святые мощи.
— Я так понимаю, вы хотите пожертвовать этот золотой в пользу полиции и пройти на другой край улицы, потому что у вас там поминание по усопшему?
— Вы верно поняли, господин полицейский, у нас там очень важное дело. — виконт скорчил грустную мордашку.
Страж порядка опустил арбалет и жестом приказал нам подойти. Мы засеменили к его обрадованной персоне и, как только с ним пересеклись, виконт незаметно сложил в его сумку монетку.
Когда мы отошли на порядочное расстояние, я не упустил возможности поделиться с виконтом своими наблюдениями:
— Вы выказали большую сноровку, так ловко положив эту монетку в сумку. Уже были подобные прецеденты?
— А какой монете идёт речь? Неужели вы обвиняете меня в пособничестве коррупции, которая веками терзает наш город? — виконт заулыбался…
Глава 15
…Покойникам всегда почему-то достается куда больше любви, чем живым: наверное, просто потому, что они неподвижно лежат на месте и наконец-то больше никому не мешают…
Макс Фрай. Болтливый мертвец
Когда мы добрались до садовника, он уже не подавал признаков жизни… Впрочем, мальчишка не подавал их и до нашего прихода, ну да это так, — мелочи смерти.
— Вы кто такие? — очередной полицейский заслонил дивный вид на труп.
— Мы частные детективы. — без тени стеснения ответил виконт и подтолкнул меня вперёд. — Это Лойд де Салес.
Поначалу имя ничего стражу порядка толком не говорило, но стоило мужчине с любопытством почесать голову, как в неё тут же вернулась старая добрая память о моей персоне:
— Погоди, а я тебя знаю! — жандарм принялся усиленно наминать лоб. — Ты ж этот… торговец диванами на Солнечной! Помнится, младший лейтенант брал у тебя кресло. Хорошее такое, кожаное. Я ещё спросил тогда: «Джимбо, а ведь дворяне креслами не торгуют!», на что он мне: «Лойд де Салес — исключение. Хоть и дворянин, а порядочный юнец! Да и женщин приходует, что в наше время среди аристократов крайняя редкость…»
Реймонд заливался от смеха.
— Так что вы хотели, господин диванщик? — вернув себе серьёзность, спросил жандарм. — Тут новых клиентов вы не найдёте: все заняты, смотрят на труп…
— Что за труп? — спросил я, будто и не знал, куда пришёл, и будто мы не представлялись частными детективами с минуту назад.
— Какой-то мелкий служка, господин диванщик. При нём нашли только пару монет, паспорт и какое-то письмо…
— Письмо?! — виконт вперился в рассказчика самым выразительным взглядом из возможных. — А какая на нём была печатка?
— Хм… А такое можно рассказывать торговцам диванами?
— Нужно! — зауверял виконт. — Ведь всем доподлинно известно, что продавцы диванов — самые добрые люди на свете, и тому, кто им поможет, они подарят просто замечательный диван.
— И кресло? — любезно уточнил полицейский.
— Да-да, и кресло. — аристократ беззаботно махнул рукой. — Так что с письмом?
— А вы мне расписочку на получение диванчика сделаете? — поинтересовался государственный служащий, заулыбавшись, как невеста в день свадьбы: должно быть, мужчина уже представлял, как использует диван по назначению.
— Конечно! Мистер Лойд, — дворянин ткнул меня в бок и подсунул в руки записку и карандаш. — Распишитесь, пожалуйста.
Я намалевал под «торжественно клянёмся подарить старшему лейтенанту диван» какие-то каракули и был таков. Жандарм спрятал записку в карман и начал рассказывать:
— В общем, печатка на письме была превосходная. В форме льва…
Виконт внимательно на меня посмотрел. Я одарил его таким же надоедливым взглядом, как бы намекая, что ни черта не разбираюсь в местных гербах.
— Лойд, вам это ни о чём не говорит?
— Признаюсь, я слабо разбираюсь в дворянских родах и их ответвлениях. А вам? Вам это что-нибудь объясняет?
— Не имею понятия. — виконт подёрнул плечами и попросил жандарма продолжать.
Долго уговаривать не пришлось:
— Уж не знаю, что было в письме, потому как капитан де Лувиньи сразу его забрал, но догадываюсь об одном: этого парня убили с помощью яда! — ужасно довольный собой, полицейский принялся разминать вороватые пальцы.
Я нахмурился.
— Как вы пришли к такому заключению?
— Господин диванщик, я профессионал своего дела. — уведомил меня охранник по периметру, словно он и вёл тут следствие. — И мне сразу видно, если на ком-то был использован яд.
— Не понимаю. — ответил я лишь затем, чтобы попасть поближе к трупу.
— Экий вы непонятливый. — гениальный жандарм вздохнул. — Ну ладно уж, пойдёмте, покажу вам этого служку. Только, если подъедет труповозка или подойдёт мой коллега, говорите, что вы из отдела по борьбе с наркотиками.
Мы с Реймондом одновременно кивнули, и тогда полицейский провёл нас к Симону. Я сразу приметил некоторые изменения.
«Переодет. В чистое и дорогое. Он куда-то собирался. В Серебряную ложку? Может, хотел найти меня? Нельзя отбрасывать эту версию…»
— Это, мои дорогие господа диванщики, действие яда под названием Лавиорт. Он прост в использовании и легко достаётся на чёрном рынке. Симптомы: ярко выраженные жёлтые пятна на коже, выпадение волос, — чтобы доказать нам правоту его суждений, полицейский взял Симона за шевелюру и с лёгкостью выдернул целую прядь, — А также опухший язык и общая симптоматика удушья.
Боец был очень доволен собой: он гордо приподнимал набитую опилками голову, говорил с особым придыханием, постоянно поправлял жандармский значок.
— Зачем кому-то травить обычного слугу? — задал я очевидный и, ясное дело, ненужный мне вопрос, чтобы узнать официальное мнение следствия.
Государственный служащий уже раскрыл рот, — в который, к слову, могла спокойно залететь стайка мушек, — но кое-кто неожиданно его перебил: