— Пора.
Я перестал сжимать нос нищего и, промыв ладонь потоком воды из-под крана, бросил бездомного на пол. Храбрец растянулся на кафеле и принялся кашлять. Как только из него вышла большая часть воды, я усадил его на стул и спросил вновь:
— Ты знаешь Беатрис?
Глазки нищего подозрительно забегали, но страх перед повторным купанием всё же сломил его, и он выдал:
— Да, знаю!
Эльф ощерил зубы: похоже, ему пришлись по душе мои методы.
— И что же, она хозяйка этого дома? — продолжил я задавать наводящие вопросы.
— Да!
— И ты в него незаконно проник?
— Да!
— С целью?
— Да!.. — поняв, что сморозил глупость, нищий замешкался.
— Можно поконкретнее? Зачем ты забрался в дом служанки?
— Он пустовал.
— С чего ты так решил?
Бездомный задумался. Это был верный признак того, что он прикидывает, что ему стоит сказать, а что — наглым образом утаить.
Я встал, схватил нищего за шкирку и снова потащил к крану. Это изрядно позабавило эльфа.
— Знаешь, а мне нравится быть детективом. Пожалуй, стоит сменить профессию…
Нищий закричал. Когда он всё же понял, что это ему никак не поможет, он принялся уверять, что в пытках нет необходимости, и что он и так всё нам расскажет. Но я знал: это грязная ложь. Поэтому процедура повторилась.
После второго раза я усадил задыхающегося бедолагу на его любимый стул. Пожалуй, следовало дать бродяжке возможность утереться, но я не знал, где у служанки припрятаны полотенца, и не стал тратить на их поиск время.
— Повторяю вопрос: почему ты решил, что дом пуст?
— Она не приходила сюда больше недели!
— Врёшь.
Густав задрожал.
— Вы… вы дьявол?
— Как хочешь. Скажешь мне правду, и я стану хоть волшебником с длинной палочкой.
Эльфу было так интересно наблюдать за допросом, что он и не заметил, как в удивлении раскрыл рот. Густав же не мог обратить на это внимания: центр его вселенной на данный момент был сосредоточен исключительно на моей персоне.
— В общем, она наверняка укатила отсюда с какими-то подозрительными личностями. И не вернулась.
— Подозрительные личности? Опиши мне их.
— Я их и не видел толком, темно было, — с жертвенным страхом в голосе пожаловался допрашиваемый. — Знаю только, что их было трое. Один — статный, крепкий мужчина, второй — масенький, почти как ребёнок, и третий — худой, среднего роста. Они зашли в дом и вернулись оттуда спустя минут пять. Тот, статный, был очень недоволен — вовсю махал руками и бранился. Те двое его слушали. Затем они, эти двое, взяли из кареты какой-то мешок и зашли обратно. Вернулись они уже с телом… Вот я и решил, стало быть, что Беатрис умерла. Когда я попытался пожаловаться на произвол бандитов в полицию, меня самого задержали и хотели было посадить на полмесяца только за то, что от меня дурно пахнет. Я сбежал из участка и принялся бродить туда-сюда. Потом вспомнил, что дом пустует, вот и вернулся.
— Ты упомянул карету. На ней был герб?
— Да, был. Лев. — нищий вздохнул. — Чую, теперь не будет мне жизни, мистер. Я знал, что всех свидетелей такого ужаса рано или поздно находят и спускают в море с камнем на ноге, но думал, что меня это как-нибудь обойдёт.
— И ты прав.
Нищий удивлённо поднял голову. Я улыбнулся.
— Ты можешь жить здесь, пока тебя не выселит государство. Только двери закрывай.
— И вы меня не сдадите?
— Неа.
Тут бы впору бездомному и обрадоваться, но он начал причитать:
— Но я всё равно нахожусь в большой опасности! В любой момент в дом могут ворваться убийцы и закончить дело. А я всё рассказал вам, так что теперь и лёгкой смерти мне не будет…
— Хорошо, я могу пожаловаться полиции и тебя быстро выселят, а дом через пару месяцев поставят на продажу. Такой расклад тебя устроит?
Нищий таинственно улыбнулся и дал отрицательный ответ.
— Я так и думал.
Встав, я направился обыскивать второй этаж и, если найдётся — подвал. Эльф последовал за мной, болтая под нос:
— Никогда бы не подумал, что ты и в самом деле нормальный детектив. Мой наниматель, имени которого я тебе, конечно же, не назову, именовал тебя самым плохим следователем в империи и обещал, что с твоей смертью контора частных детективов только выдохнет.
— Мой профиль — пытки, а не расследования. Так что в чём-то твой наниматель и прав.
Мы поднялись на второй этаж и прошли в спальную комнату. Первым, что я заметил, было пятно на полу. Его пытались вывести, но сделали это так неумело, что оно превратилось в уродливый, расползшийся на несколько досок след. Более ничего любопытного в помещении не было.
— Здесь мою предполагаемую свидетельницу и убили.
«Что такого могла знать служанка? Пока на ум приходит только, что она знала имя похитителя или же его самого. Возможно, девушка также была замешана в пропаже Адель, как и Симон. И тот статный мужчина, разъезжающий в карете льва — их наниматель, избавившийся от свидетелей… И девушка у него. Но одной информации о льве на гербе не достаточно, чтобы распознать род похитителя, потому как лев — парень весьма популярный. Придётся зайти к торговцу ядами и к гробовщику…»
— Когда ты думаешь, это так пугает. Просто мороз по коже. — эльф зябко подёрнул плечами. — Ты бы хоть иногда закрывал глаза ради приличия…
— Ты знаешь, как можно выйти на торговцев ядами?
— Конечно. Но я тебе ни одного не сдам… Только если ты не отдашь мне половину гонорара. — хитрюга улыбнулся. Он знал, что ему не откажут.
— Значит, за этим ты и стал мне помогать?
— Изначально — нет. Но потом я так втянулся в процесс… — киллер с удовольствием причмокнул.
Мне следовало сбить цену — исключительно из нежелания платить кому бы то ни было.
— Четверть.
— Сорок процентов.
— Тридцать пять и пиво за мой счёт.
Убивец долго думал, но по итогу согласился. Перед тем, как пожать руки, он всерьёз меня предупредил:
— Учти — я пью, как свинья.
— Это как?
— Так же бескультурно и так же много…
Глава 21
Алкоголь — это яд, входящий в уста, но травящий ум. (У. Шекспир).
Пожалуй, в каждом уважающем себя городе есть чёрный рынок. В детстве я думал, что торговлей в таком месте занимаются исключительно чернокожие персоны, но, возмужав, понял, что всё как раз-таки наоборот — это чернокожими персонами торгуют на чёрном рынке, впрочем, совсем не от этого запрещённый торг всё же был назван чёрным.
В Ганрновере, по словам эльфа, находился один из самых крупных чёрных рынков в мире, и, при изрядном желании, среди доступного на «прилавках» ассортимента можно было найти даже ребёнка. Живого, как и полагается — с руками, ногами и каким-нибудь именем. Меня вовсе не интересовали дети, но, признаюсь, весьма прельщало знакомство с торговцем ядами.
Конечно же, я как никто другой понимал, что вычислить человека, купившего яд, почти что невозможно, и не столько из-за скрытности местных бизнесменов, сколько из-за большого числа предложения, но мне ведь и нужно было тыкать в клиента пальцем — мне всего-то необходимо было узнать, как Лавиорт влияет на тело, кто его обычно использует и есть ли у него отличительные признаки.
Далеко ходить, чтобы отыскать рынок, не пришлось: он расположился в относительной доступности от переулка молотка — среди многоэтажек, за парой подозрительных кварталов. Мы постучались в дубовую дверь, эльф назвал пароль и нас запустили во внутренний двор, разделённый на две улицы мрачным серым зданием, из которого уже выглядывали хитрые рожи торговцев.