По изданной Наркомфином книге «Сельское хозяйство СССР в 1924/25 г. по данным налоговых сводок по сельскохозяйственному налогу», по этой, например, книге можно выяснить более точно ту более узкую группу крестьянского хозяйства, которую нужно считать хозяйством определённо капиталистического типа. Такие попытки сделаны, между прочим‚ в вводных статьях этой книги. Они дают ряд полезных материалов о капиталистических хозяйствах.
К таким хозяйствам, как можно установить по этим данным, относится в среднем по РСФСР, по Украине и Белоруссии около 2% всех хозяйств. На стр. 23 «Введения» можно найти сопоставление некоторых данных о всех крестьянских хозяйствах в среднем и об этих 2%, — о самой, можно сказать, отборной верхушке крестьянского хозяйства. Если взять среднее количество работников из членов семьи самого хозяйства на одно хозяйство, то в крестьянских хозяйствах вообще оно составляет 2,1 чел., а у этой высшей двухпроцентной группы — только 1,8 чел. По количеству рабочей силы в собственной семье эти 2% (предпринимательские хозяйства) значительно уступают, таким образом, рядовому крестьянскому хозяйству. Этим, кстати сказать, опровергаются бывшие когда-то модными толки о том, что мощность высшей крестьянской группы, наверное, объясняется её многосемейностью и наличием более значительного запаса живой рабочей силы в собственной семье. На деле оказывается, что своих семейных рабочих сил в предпринимательской семье меньше, чем в среднекрестьянской. Но зато больше имущества. И это имущество применяется как капитал — для эксплоатации чужой зависимой рабочей силы с целью извлечения прибыли. Конечно, большая часть таких предпринимательских хозяйств относится к числу мелкокапиталистических, но от этого их социальный характер не меняется.
Данные (там же, та же страница) о размерах хозяйства наглядно это подтверждают. Так, по количеству посева на едока на каждые сто едоков во всех вообще крестьянских хозяйствах приходится в среднем 59 дес. посева, а на каждые сто едоков этих 2% высших хозяйств приходится 236 дес. посева — ровно в четыре раза больше. Если взять рабочий скот, то на каждые сто едоков всех крестьянских хозяйств приходится 15 голов рабочего скота, а на каждые сто едоков этой 2-процентной высшей группы — 36 голов рабочего скота, т. е. почти в два с половиной раза более. Если взять количество крупного рогатого скота, то на каждые сто едоков всех крестьянских хозяйств в среднем приходится 22 головы, а на каждые сто едоков этой 2-процентной, высшей группы — З7 голов. Опубликованное в июне 1927 г. издание Наркомфина СССР «Сельское хозяйство Союза ССР в 1925/26 году по данным налоговых сводок по единому сельхозналогу» показывает, что такие же примерно отношения имели место и в 1925/26 г. Условно мы можем судить о капиталистической (эксплоататорской) группе по высшей (девятой) группе сельхозналога (имеющие на едока более трёх десятин пашни или посева, смотря по району, в то время как средняя площадь посева на едока для всех крестьян по СССР в четыре раза меньше). Размер посева на едока по девятой группе по районам почти совпадает с границей, принятой коллегией НК РКИ для определения эксплоататорских хозяйств при обсуждении ошибок хлебофуражного баланса. Если некоторая часть отпадает, то это полностью покрывается теми кулаками (сдающими на кабальных условиях скот, имеющими подсобное торговое заведение и т. д.), которые имеют меньшую площадь (или, напр.‚ являются плантаторами-табаководами, садоводами и т. д., что требует мало земли). Во всяком случае для характеристики отличия капиталистического слоя от рядового крестьянства вполне годится сопоставление девятой группы по сельхозналогу с данными сельхозналога о всех крестьянах в среднем. Согласно указанному изданию НКФина в 1925/26 г. на девятую группу приходится по СССР 2,18% всех дворов (в предшествовавшем 1924/25 г. было 2,1%)‚ причём на каждые сто едоков этой группы приходится 240 десятин посева, тогда как у всех крестьян в среднем только 65 десятин. Всего крупного скота (рабочего и продуктового вместе) у девятой группы на сто едоков приходится 78 голов, тогда как у всех крестьян в среднем только 39 голов (в предшествовавшем 1924/25 году эти величины составляли 73 головы и 37 голов). Таким образом, соотношение сохранилось: высшая капиталистическая группа (около 2% всех хозяйств) по расчёту на едока сильнее среднего крестьянства по всему вчетверо (это по СССР без Закавказья и Узбекистана; по Закавказью — ввосьмеро, по Узбекистану — вшестеро) и по крупному рабочему и продуктовому скоту вдвое. Само собой, что все эти данные позволяют ожидать значительного развития в этой 2-процентной высшей группе и наёмного труда. Так и оказывается, конечно.
Число наёмных рабочих (батраков) в крестьянском хозяйстве точно неизвестно. Имеется подсчёт ЦСУ (стр. 307–311 названного «Справочника»), неполноту которого оговаривает само ЦСУ, и имеется подсчёт Всеработземлеса по данным его местных отделений и уполномоченных. Подсчёт Всеработземлеса гораздо более полный — разница более миллиона — и имеет преимущество реальности. Это — те живые батраки, о существовании которых известно местным отделениям Всеработземлеса и их уполномоченным. Между тем в данные ЦСУ (за август 1926 г.) входят лишь те батраки, о наличности которых сельсоветы известили ЦСУ в ответ на его анкету. Иначе говоря, лишь те батраки, о существовании которых официально известно отвечавшим сельсоветам, т. е. очевидно те батраки, договоры с которыми зарегистрированы в сельсоветах. Так как регистрация батрацких договоров у нас только начинает укореняться, то неудивительно, что у Всеработземлеса оказываются иногда на учёте батраки в таком количестве и в таких местах, в каком и где существование их ЦСУ неизвестно. Например, самарской губернской статистикой за 1926 г. установлено, что по Самарской губернии из всех батраков охвачена труддоговорами только треть, не более 34% (статья т. Баскина в № 3 журнала «На аграрном фронте» за 1927 г., стр. 90).
Вся разница приходится на батраков в индивидуальных крестьянских хозяйствах, потому что батраки совхозов и пастухи сельских обществ все заняты по зарегистрированным договорам. Впрочем, если принять во внимание пять оговорок самого ЦСУ о неполноте его данных (стр. 311 «Справочника») и сделать соответствующую прикидку, то разница между показаниями ЦСУ и показаниями Всеработземлеса почти сходит на-нет.
ЦСУ показывает количество наёмных рабочих в индивидуальных крестьянских хозяйствах по СССР на август 1926 г. всего в 989 тыс. чел. и оговаривает, что сюда не входят «пастухи и подпаски». Число этих пастухов и подпасков показано там же отдельно в 681 тыс. чел. — вместе для сельских обществ и для индивидуальных крестьянских хозяйств. Так как в СССР имеется не менее 350 тыс. сельских обществ, а в таблице ЦСУ есть прямая оговорка, что в эти 681 тыс. чел. включены пастухи и подпаски индивидуальных хозяев, то на долю последних надо отнести во всяком случае не менее 100 тыс. чел. Получаем около 1 100 тыс. батраков в индивидуальных хозяйствах.
Вторая оговорка ЦСУ заключается в том, что в число батраков «на полевых и других сельскохозяйственных работах» не включены 220 тыс. чел., нанимавшихся индивидуальными хозяйствами в качестве сторожей на огородах, бахчах, садах, домашние работницы и т. д.‚
«часть которых в виду отсутствия строгого разделения работ в крестьянском хозяйстве могла бы быть также отнесена к сельскохозяйственным рабочим» (стр. 311).
Полагаю, что не менее девяти десятых надо отнести. Рабочие при огородах и садах такие же батраки, как и занятые в полеводстве. А основное занятие «домашней работницы» в крестьянском хозяйстве — это ходить за коровами, свиньями, за птицей, сбивать масло, когда надо — помогать косить, жать и т. д. Получаем уже около 1 300 тыс. чел.
Далее ЦСУ указывает, что
«учётом охвачено от 60% до 90% сельсоветов по отдельным губерниям, включённым в сводку» (стр. 311).